Драконы погибшего солнца - [38]

Галдар хмыкнул, перевязал руку и поднял с земли щит. Затем, вытянув из ножен меч, он обернул лезвие плащом, обвязал его бечевкой и встал в оборонительную позицию.

– А теперь мы займемся настоящим делом, – заявил он. Через два часа Галдар был в полном изнеможении и не мог не подивиться успехам своей ученицы.

– Неужели ты и вправду раньше не держала в руках оружия? – Он еле переводил дыхание.

– Никогда в жизни. Смотри, сейчас я докажу тебе это. – С этими словами Мина, опустив молот, протянула к нему руку. – Можешь убедиться.

Ее мягкая ладонь была стерта до крови, и с нее свисали куски кожи. Но ни слова жалобы не слетело с ее уст, ни разу не ослабел удар, хотя она, без сомнения, испытывала сильную боль.

Нескрываемое восхищение сквозило в глазах Галдара, когда он взглянул на нее. Если существовали на свете качества, способные вызвать у минотавра такое чувство, то среди них, безусловно, было умение переносить боль со стоическим терпением.

– В тебе, должно быть, живет дух великого воина, Мина. Мы, минотавры, верим, что такое возможно. Когда один из наших храбрецов погибает в битве, мы обычно съедаем его сердце, чтобы преисполниться отваги, которой обладал он.

– Я готова съесть сердце врага, – заявила Мина, – но сила и опыт даны мне моим Богом.

Она наклонилась и подобрала «Утреннюю Звезду».

– Нет, на сегодня хватит, – поспешил сказать Галдар, забирая оружие у нее из рук. – Первым делом нужно залечить это. Досадно. – Он внимательно посмотрел на Мину. – Боюсь, что завтра ты не сможешь даже удержать поводья этой рукой, не то что сжимать молот. Лучше было бы отложить сражение на несколько дней, пока ты не поправишься.

– Завтра мы должны быть в Оплоте, – прозвучало в ответ. – Так нам было приказано. Если мы опоздаем хотя бы на один день, битва будет окончена и наши войска потерпят сокрушительное поражение.

– Но Оплот уже давно находится в осаде, – пытался настаивать обескураженный Галдар. – С тех самых пор, как чертовы соламнийцы заключили пакт с этим ублюдком Хоганом Багтом, который теперь правит городом. Мы не можем выманить их оттуда, а им не под силу заставить нас уйти. И положение не меняется. Мы каждый день атакуем городские стены, а осажденные обороняют их. Многие горожане погибли, многие части города сожжены. Их люди совершенно вымотаны и атаками, и осадой, которая продолжается уже более года. Не думаю, что один день имеет какое-то значение. По-моему, следует остаться здесь и отдохнуть.

– Ты не видишь, потому что не умеешь смотреть, – прозвучал суровый ответ. – А теперь принеси мне, пожалуйста, воды, чтобы отмыть руки, и какую-нибудь тряпицу, которой можно перевязать ладонь. Не надо бояться за меня. Я смогу сражаться.

– Почему бы тебе самой не излечить себя так, – Галдар не признавался себе, что хотел бы еще раз увидеть чудо, – как ты излечила меня?

Мина отвела глаза и стала пристально смотреть на восточный край неба, где только что появились первые проблески рассвета. Неожиданно минотавру пришла в голову странная мысль: он подумал, что эта девушка, быть может, видит сейчас закат завтрашнего дня.

– Многие сотни людей встретили свою смерть в страшных страданиях, – тихо проговорила она. – И эту боль я готова вытерпеть в память о них. Это будет данью, которую я им принесу. Как принесла бы ее моему Богу. Пора в путь, Галдар. Буди остальных. Время пришло.

Галдар предполагал, что половина отряда растает, люди разбегутся, как они угрожали сделать накануне вечером. Но, вернувшись в лагерь, он увидел, что все рыцари на месте, собранные и сосредоточенные. Их лица дышали уверенностью, волнением предстоящего боя, жаждой подвига. Того подвига, который явился им в снах так же, как явился ему.

Мина приближалась к рыцарям со щитом и «Утренней Звездой» в руках. Ладонь ее кровоточила, лицо было бледным от усталости, и Галдар внимательно посмотрел на нее. Девушка стояла посреди дороги, одинокая, утомленная, казавшаяся такой беззащитной и такой уязвимой. Голова ее была опущена, плечи поникли. Он знал, как страшно болят ее руки, как ноют мускулы. Вот она глубоко вздохнула и подняла голову, будто вопрошая небо, где взять силы для того, что ей предстояло совершить.

Увидев ее, рыцари подняли мечи и приветственно ударили по щитам.

– Мина! Мина! – скандировали они, и их возгласы эхо возвращало боевым кличем.

Мина подняла голову. Она пила эти звуки, как пьют вино, ее истерзанный дух черпал в них силу. Губы ее приоткрылись, ноздри затрепетали, усталость спала с ее плеч подобно ветхому плащу. Доспехи ее сияли золотом в лучах восходящего солнца.

– Вперед! Нас ждет слава, – произнесла она, и рыцари громким криком отсалютовали ей.

Сфор прискакал, едва услышав ее зов; одно мгновение, и девушка уже была в седле, крепко сжимая поводья. Галдар подбежал к ней, чтобы занять свое место у стремени. И тут он впервые заметил, что на груди у девушки сверкает серебряный медальон. Он всмотрелся повнимательнее в то, что было на нем изображено.

Поверхность медальона была гладкой, как зеркало. Странно. Как можно носить медальон, на котором нет никакого изображения? Но времени для расспросов не было, так как в эту минуту Мина вонзила в бока коня шпоры.