Драконий коготь - [120]

В один из моментов женщина вскрикнула. Коротко, отчаянно. И поднесла руки к лицу, заслоняя глаза. Девочка глядела. На мужчину, из которого удар меча выпустил потоки крови, кишок и кала. На человека, медленно, с кишками в руках, опускающегося на колени и в последний раз поднимающего глаза на пылающий ветряк. На своего отца.

Осталось четверо крестьян. Прежде чем Дебрен сумел заговорить, Кипанчо пронзил одного навылет, а второй, хоть и прикрылся граблями, упал под конскими копытами уже на краю зарослей.

Некоторые из лежащих еще шевелились. Как и Санса.

— Ты можешь выжить. — Дебрен подошел ближе, кричать не было нужды. — «Второе спасение смерть твою означит». Отложи меч. Позволь уйти этим людям. Посмотри, Санса уже садится. Ничего с ним не будет.

Два последних дефольца, оба с топорами, стояли в трех шагах от рыцаря, тяжело дыша, как загнанные псы. Уже совершенно не веря в успех, видя собственную смерть потемневшими глазами.

— Еще не конец, — ответил Кипанчо. — Я еще могу получить удар. У меня нет шлема.

Дебрен понял.

— Рецепт, — он сглотнул слюну, — рецепт говорит: «Прими же дар жизни от друга своего». Ты будешь жить, Кипанчо.

— Нет, — с трудом улыбнулся рыцарь. Младший из дефольцев с отчаянием осмотрелся в поисках спасения. И не нашел. Сивка предостерегающе заржал и оскалился, его передние ноги по самый живот покрывала кровь истоптанных им селян. — Нет, Дебрен. У меня никогда не было друга. Кому охота дружить с сумасшедшим?

— Ты сильный. Половина лекарства… — Нет.

— Одна треть. Кипанчо! — Дебрен взглянул на неподвижные фигуры в ночных рубашках. — Она здешняя. У нее даже без лекарств восемь шансов из десяти, а может, и девять, чтобы…

— Нет. — Кипанчо сунул кинжал в ножны. — Я сумасшедший и сукин сын, но рыцарь. Странствующий. Покровитель вдов и сирот. А ее, кажется, как раз сделал сиротой. Если мне пове… не повезет, — поправился он, — то позаботься, чтобы из моего наследства им что-нибудь перепало. Санса, толстячок! Ты слышал, что я говорю?

— Слышал, — простонал оруженосец.

— Вы должны разделить…

— Кипанчо, прошу… — Дебрен говорил с трудом. — Поделите лекарство. Ты и малышка. Отпусти этих двоих. И уезжай.

— У рыцарей, — заявил Кипанчо, — есть мечта: уйти из мира сего с мечом в руке, по горе вражеских трупов, спасая свой и Махрусов мир и служа любимой женщине. Мало кому это удается. Я сильно приблизился к идеалу. Поэтому прошу, Дебрен. Не лишай меня веры.

— Лекарство тебя излечит. И девочка тоже должна выжить.

— Я дал твое чудесное лекарство ей. Отнимать не стану. Даже части его. Кто дает и отнимает… Известно.

Дебрен прикрыл глаза. Напряг память. И отыскал нужные слова среди тех нескольких десятков дефольских, которые успел узнать.

— Отдайте оружие.

Крестьяне послушались сразу же. Видимо, уже действительно распрощались с надеждой.

Кипанчо заморгал, неуверенно пошевелил мечом. Хотел что-то сказать. И не сумел.

— Прости, — шепнул Дебрен, — но у них не было никаких шансов. Никаких.

Красный от крови меч рыцаря медленно входил в ножны. Последний раз. Оба знали об этом. Уважающий себя рыцарь не прячет после боя окровавленного меча. Кровь съедает сталь.

— Идти, — выскреб Дебрен из памяти еще одно дефольское слово. И помог себе взмахом руки. — Идти. Идти.

Они тяжелой трусцой направились к кустам. Какой-то раненый пополз следом на четвереньках. Санса перевязывал правую ногу смотанной с левой портянкой. Было ясно, что он выживет.

— Как долго? — тихо спросил Кипанчо.

Дебрен замялся.

— Несколько дней, — тихо ответил он. — В постели — подольше. Но если ты спрашиваешь о том, когда свалишься с седла…

— Дней. — Кипанчо слабо улыбнулся. — Это маленькая страна. Я еще успею превратить в трупы парочку чудовищ.

— Я тебя не убедил? Предпочитаешь по-своему понимать предсказания Дамструны?

— Тебя это удивляет?

Дебрен, полностью сознавая, что делает, покачал головой.

— Но знаешь что? Похорон я, пожалуй, устраивать не стану. Пора подумать о своих, а Ванринген — чертов обдирала. К тому же сожжение здоровью вредит. У тебя глаза слезятся, Дебрен.

— Это дым… От дыма.

— Конечно, от дыма. — Кипанчо взглянул на небо. — Пожалуй, тебе пора. Если хочешь успеть на барку, надо собираться. А проезжая через город, забеги к какому-нибудь медику, пришли его сюда.

— Хорошо.

— Мула можешь оставить себе. Он мне больше не понадобится.

Дебрен пытался подыскать подходящие слова. Но это было нелегко. Дым раздражал не только глаза, что-то случилось с его горлом. И легкими. И сердцем.

— Возможно, ты прав. — Он все-таки взял себя в руки. — Теммозанская магия… Что мы о ней знаем? Может, и верно, эти ветряки…

— В Ирбии тебе поставят памятники, — торжественно заявил Деф Гроот, привлеченный на поле боя видом убегающих соотечественников. — Каждый ребенок будет знать имя рыцаря Кипанчо. Ну что, собираемся? В путь? По моим подсчетам получается, что потребуются еще пять-шесть недель работы. Хорошо, что с тобой ничего не случилось, Кипанчо. Ты даже не знаешь, как я рад. Надо прикончить еще кучу ветряков, прежде чем мы достигнем своей великой цели. Но у нас получится. Теперь, после Божьего суда, я знаю это наверняка. А голубой струп пусть тебя не тревожит. Пилюльщики — банда шарлатанов, таким манером они пугают людей и принуждают к крупным закупкам. Объегорили тебя, Дебрен. Несомненно. Кипанчо здоров как бык, больные Божьих судов не выигрывают, уж не говоря о здешнем побоище. — Он удовлетворенным взглядом обвел усеянный телами огород. — Впереди у нас еще масса работы. Но заниматься ею стоит. Ты спасешь от гибели множество людей, поверь. От войн, голода, болезней. Множество. А ты, Дебрен, собирайся и лучше помолчи. Твои больные теории никого не интересуют. До свидания. Там стоит твой мул.