Но твари уже настолько приблизились, что я почуяла, как они гонят на нас волну не просто ощутимого, бьющего по спинам воя, а ненависти и желания жрать! На инстинктах чуяла, что точно: догонят — сожрут! Взглядывая через плечо Дрейвена, на которое я взгромоздила трясущийся в беге ствол пулемёта, я, с изредка замирающим, а время от времени бешено стучащим сердцем, но с холодной головой, ожидала момента, когда смогу стрелять очередями, нанося как можно больший урон чудовищам.
А те стремительно неслись огромными скачками, совершенно взбесившиеся от близости добычи! Я видела болезненно желтоватые мускулистые тела; вопящие пасти, блестящие от голодной слюны; почти скрытые в толстых веках, словно свинячьи, свирепые глаза, в которых не существовало ни малейшей искры разума — во всяком случае, гуманоидного. Это были твари, чьи желания, чьё любое движение сводились к одному: существовать — жрать! И чем ближе они становились к нам, тем сильней росло во мне желание немедленно открыть стрельбу. И не оттого, что они близко! Оттого, что ЭТО не должно существовать в природе!
Что-то изменилось в несущем меня Дрейвене. В моём состоянии напряжения я уловила это мгновенно. Обернулась посмотреть на те существа, которые появились на нашем пути. Чуть не задохнулась! Люди! Поэтому Дрейвен мчится спокойно!
Он ворвался в толпу людей, схлынувших с его пути и снова сомкнувшихся перед взвывшей стаей голоногих «пауков». И только начал замедлять свой шаг, как загрохотало оружие в руках тех, кто, казалось, ожидал нашего появления.
Свист Дрейвена? Это их он высвистывал?
Дрейвен прошагал пару быстрых шагов в толпе, прежде чем остановился. Постоял, не оборачиваясь, прислушиваясь к выстрелам за спиной. И, будто убедившись, что теперь мы в безопасности, спустил меня с себя.
Визг, рёв раненых и хриплое рычание всё ещё нападающих тварей смешались с криками людей, подсказывающими друг другу, куда стрелять и где оборона (или засада?) становится уязвимой. Дрейвен, не оборачиваясь, стоял и, казалось, слушал, хотя я ожидала, что он немедленно бросится в самую гущу сражения. Не бросился. Наверное, у него была договорённость с этими, сидящими в засаде?
Тяжело дыша, я, даже не сознавая этого, машинально прижималась к нему, держа наготове пулемёт. Вокруг были охотники, вооружённые разнокалиберными винтовками и ПП. Кое-кто держал в руках даже какие-то небольшие круглые штуковины, вроде тех, что уиверн бросил в мусорную кучу и на которой подорвалась та страшная мутировавшая тварь. Не очень разбираюсь, но, кажется, этих людей очень здорово организовали: время от времени первая линия обороны-засады раздавалась в стороны, и вперёд выбегали охотники, стоявшие ранее за спинами стрелявших. Так что, судя по всему, как удивлённо решила я, толпы как таковой нет.
Выстрелы звучали всё реже, а вскоре я расслышала, как постепенно замолкает и зверский вопль стаи мутантов. Последнее, что довелось расслышать (Дрейвен не пустил меня к первым рядам): визг и жалобный вопль уродов мгновенно пропадали после одиночных выстрелов. Охотники добивали раненых.
К нам с Дрейвеном начали оборачиваться, едва стало понятно, что самое страшное позади. Потом снова толпа раздалась, и к нам подошёл высокий человек в сером от пыли коротком плаще. Дрейвен наконец обернулся — показалось, на шаги. Человек тяжело дышал, но азартно улыбался — видимо, постепенно отходя от напряжения схватки.
— Привет, Крот! Кого ты привёл к нам?
Изумлённая, я обернулась к Дрейвену: назвать его такой приземленной кличкой? И он не возражает? Это надменный-то уиверн? Или принял кличку в насмешку над самим собой — оказавшись на нижних ярусах Керы?
Дрейвен чуть наклонил голову, откидывая капюшон с головы, поднял на меня глаза. Усталое лицо, углубившиеся морщины вокруг рта…
Я, наверное, должна ко многому привыкать здесь, на этих нижних ярусах. Там, в полутёмном коридоре с бегучим неверным светом, когда он впервые взглянул на меня, я узнала его по пронзительно-серым глазам.
Сейчас, в более-менее нормальном свете, когда дыма почти нет, а пыль медленно оседает, не слишком затемняя всё вокруг, я увидела, что они, эти ненавистные мне глаза, ещё и пустые. Прозрачно-серые — и без зрачков. Крот. Слепой.
Вот почему он свистел на ультразвуке. Как летучая мышь определяет ультразвуком пространство и преграду, так и он определял свистом, куда идти.
— Она знает, кто я, — бесстрастно сказал Дрейвен, отвечая на вопрос человека.
— Что ж… — сказал спросивший, с той же улыбкой рассматривая меня, и его длинное худое лицо засияло смешливыми морщинками. — Наверное, это неплохо.
— Где Келли? Почему она не с вами?
— С нею плохо. Ты принёс препараты?
— Принёс.
Дрейвен снова распахнул на себе плащ, и два человека немедленно подошли к нему, слегка оттеснив меня. То, что я принимала за бронежилет, набитый оружием, оказалось совершенно иным предметом. Похоже на бронежилет, но в сплошных кармашках, набитых какими-то лекарствами — я поняла это по этикеткам: подошедший к нам первым длиннолицый человек немедленно вынул одно и куда-то в толпу передал. Подошедшие двое сноровисто снимали этот жилет с Дрейвена, а он стоял, насторожённый, напряжённый, слегка разведя руки в стороны, чтобы им было удобней.
