Дракон. Второй шанс - [9]

Снова и снова бился он о трещавший в разреженном воздухе щит, ломая крылья и получая ощутимые разряды магии. Ревя и царапая когтями воздух, дракон изливал пламя, но струи огня бесполезно бились о преграду, разливаясь потоками лавы в разные стороны и стекая вниз.

Долго ли, коротко ли продолжал бесславное сражение дракон, исход которого был известен ему с самого начала? Он не рассчитывал добиться цели, но желание сделать всё, только бы исчезнуть с холодных земель, разжигало сердце и требовало выхода огня.

Изрядно потрёпанному и обессиленному, ему не оставалось ничего кроме как вернуться обратно. Из головы не шло то, что он услышал в зобе семейного гнезда. Навязчивая мысль билась о стены разума точно так же, как и он о магический щит.

Оказывается, Инис Иврис никогда не ухаживал за его матерью и единственной причиной его нахождения в пещерах чёрных был он сам! Шайс являлся его истинной Парой и костяной дракон просто выжидал своего часа, когда наконец тот повзрослеет и примет его.

Шайс. Примет. Костяного. Дракона.

От отвратительной мысли хотелось зарычать и разнести что-нибудь вокруг.

Страшный старый дракон, не заслуживающий не то что любви, но и уважения чёрного, ожидал, когда тот признает его Парой!

Именно об этом говорил Иврис тогда на балу, позволяя придерживать своё отвратительное тело!

Всё казалось настолько мерзким и грязным, что верить в это никак не находилось сил… Поверить в то, что такое возможно, было сродни кощунству над любыми романтическими чувствами, посещавшими сердце Шайса за недолгие четыреста девяносто три года.

Он никогда не был влюблён, скорее, испытывал страсть к особо аппетитным попкам, но представить хоть на секунду, что ему пришлось бы провести молодость и вечность с тощим уродом, у которого не было ни рожи, ни кожи… мысль шокировала такого шального повесу, как Шайс. Мало что в жизни могло проникнуть под толстую броню, но это… ничего хуже Шайс так и не смог себе представить.

Ничто не могло смягчить неожиданный удар. Шайсу не было никакого дела до высокого статуса дракона, не проникся он и восторгом оттого, что встретил истинного — самое важное существо по меркам любой сознательной расы.

О каком счастье вообще могла идти речь, если сама мысль о том, что ему придётся обнимать уродца, вызывала чувство тошноты и гадливости?!

Нет, такого просто не могло быть!

Скованный злостью и грызущей до костей досадой, Шайс упал плашмя на ледяные пики. Грубая чешуя прочертила камень с неприятным скрежетом, но дракон этого даже не заметил. Он обернулся в двуногую ипостась и тяжёлым шагом принялся спускаться вдоль тёмного перехода, уводившего в глубину пещер — прямиком к Верхнему городу.

Он завалился в первую же питейную, оказавшуюся на пути. Занял свободный стол и прогорланил заказ, не обращая внимания на полные раздражения взгляды тех, чей покой он потревожил. Некоторые покинули заведение спустя десяток минут, прекрасно видя состояние чёрного, успевшего тем временем влить в себя уже два кувшина, и решив за благо выбрать другое место отдыха.

Репутация Шайса Ньернена давно внесла его в чёрный список нежеланных посетителей, но реши хоть кто-нибудь зацепить его хотя бы одним-единственным словом — и бури было не миновать.

Не был дураком и хозяин, вмиг почувствовавший трещавшую гневом ауру дракона и решивший всё же напоить ящера до потери сознания, молясь Духам о том, что утром ему не придётся собирать черепки того немногого, что останется, реши он выпроводить ящера силком.

Конечно, Ганеш всё оплатит, но сколько времени уйдёт на восстановление? Кто погасит убытки, пока будет простаивать дело? Не позабудут ли старые клиенты дорогу к мастеру Лишену?

Полный до краёв кувшин опустился на стол перед драконом.

— Моё лучшее вино, парень. Не знаю, какая нелёгкая привела тебя под мою крышу, но предлагаю утопить суку в вине.

Мрачный дракон злобно фыркнул и, ничего не сказав, снова влил в себя туманящий разум напиток.

Ему просто хотелось напиться. Поводов для этого у него было более чем достаточно — его Пара, обожаемый многими Инис Иврис, страшилище из страшилищ (стал бы он иначе прятаться за глухой маской, да и субтильное тело говорило о драконе громче слов), оказался его истинным. Мать — любимая, обожаемая мать, знала обо всем, знала давным-давно и молчала, видимо, считая, что истинность залепит Шайсу глаза и он сможет быть счастливым с этим… с этим…

От досады Шайс ударил кулаками о стол, давая ещё нескольким посетителям повод закончить вечер пораньше.

Всё это время мать позволяла старому грязному извращенцу отираться рядом. Как она могла? Неужели она всерьёз полагала, что с этим уродом он сможет быть счастливым?

Перед глазами всплыл до боли узнаваемый портрет. Белая, гладкая как кость, маска, пылающие алым глаза, острые искривлённые рога, возвышающиеся высоко надо лбом и странные полуживые бесцветные космы старика, дрожащие, словно мелкие змеи.

Отвратительно!

Полный кувшин сменил опустевший.

Вспоминая детство, Шайс не мог припомнить никаких особенных чувств к костяному. Ему нравилось играть с Иврисом, но нравилось точно так же, как и с любым другим драконом. Он не раздражал Шайса в ту пору, потому что дракон сразу отнёс его к своим родственникам, к родным драконам, и ничего, кроме этого, в голове маленькой ящерицы не было.