Дракон для жениха - [131]

И еще кое-что увидел пан Иохан мельком, оно промелькнуло у него перед глазами так быстро, что он усомнился, не примерещилось ли. Но заметил еще и еще раз — и задумался.

Привиделось ему, что за камнями, в некотором отдалении, мелькает что-то черное — вроде как женский головной платок… и сверкнули пару раз из-под платка жаркие черные глаза в угольной обводке.

Глава 29

Ночь в монастыре пролетела быстро; не успел пан Иохан сомкнуть глаз, как пора уж было подниматься. Умывался и одевался он с особенной тщательностью (благо, саквояж его был снова в его распоряжении), словно собирался на столичный прием, а не в сомнительное верховое путешествие по дикой местности. На Фреза, который ночевал в одной с ним комнате, он не глядел, и не говорил с ним. Фрез тоже совершал утренний туалет с полной серьезностью и сосредоточением, и тоже не глядел на соседа. В дверях они, однако, столкнулись, и возникла минутная заминка: каждый норовил пропустить вперед другого.

В трапезной за одним большим столом собрались все, кто собирался сопровождать королевну в страну Драконов; вся ее небольшая свита. Тут же пристроился и сам преподобный, который сидел, чинно сложив руки, и умильно-отеческим взглядом оглядывал поочередно всю компанию. Разговор при нем не клеился, да и не хотелось никому много разговаривать, по всей видимости. Пан Иохан глаз не сводил с посланницы Улле, и плевать ему было на приличия: со вчерашнего дня он не перемолвился с ней ни словом; она ни на шаг не отходила от своих соплеменников, словно приклеилась к ним, и разговаривала только с ними. На барона она лишь изредка кидала загадочные, вроде как обиженные, взгляды — и только. Эрика сидела грустная и задумчивая (как и всегда или почти всегда, впрочем) и смотрела по большей части в свою тарелку, а если и поднимала глаза, то для того лишь, чтоб найти взглядом королевну Маришу — строгую, бледную, и безупречно красивую, словно на официальном приеме, — и тогда шея ее вдруг покрывалась красными пятнами.

Одна Ядвися глядела именниницей — ей досталось место рядом с Фрезом, и этот факт отчего-то заставлял ее улыбаться и стрелять глазами вместо того, чтобы дуться и поминутно фыркать на соседа. Фрез держался с ней настоящим джентльменом, сдержанно, но очень почтительно; почти не разговаривал, но всячески ухаживал.

Все это, впрочем, прошло мимо внимания пана Иохана, который только и ждал, не промолвит ли посланница Улле какое словечко. Но дождался лишь того, что настоятель, крякнув, вдруг поднялся со своего места и завел речь. Он даже не говорил, а вещал — о том, какая это огромная, невероятная, просто-таки неземная честь для него и всех братьев — лицезреть лично, так сказать, въяве и принимать в своей скромной обители, — великих сородичей Великого Дракона, а так же его царственную невесту; о том, что завещанный потомкам великими пророками союз людей и драконов принесет народу счастье и благоденствие — и всякие прочие благоглупости в том же роде; глаза его сияли этаким божественным вдохновением; и чем дальше он говорил, тем сильнее хотелось пану Иохану запустить чем-нибудь тяжелым прямо в его постную физиономию, чтобы он, наконец, умолк. И такое желание обуревало не его одного, ежели судить по выражению лица Фреза, который так и сверлил преподобного недобрым взглядом (а тот ничего не замечал, словно глухарь на току). В отличие от пана Иохана, граф не давал себе труда сдерживаться, и, пожалуй, настоятелю пришлось бы худо, когда б не Ядвися, женской интуицией почуявшая неладное и незамедлительно принявшая меры. Совершенно естественным, извечным женским движением, неосознанно, словно она проделывала это каждый день по несколько раз, Ядвися накрыла своей ладонью ладонь Фреза. Тот вздрогнул, перестал сверлить взглядом преподобного и с этой секунды смотрел только на свою соседку. Девушка же и бровью не повела; словно так и надо было.

Наконец, поток благоглупостей начал иссякать, все вздохнули с облегчением, и королевна Мариша чуть повернула голову, готовясь к ответной благодарственной речи — как вдруг настоятель так и вспыхнул новым радостным светом, и возвестил, что в честь высоких гостей будет проведена торжественная обедня, куда высокие гости, само собой, приглашаются в первую очередь. И все поняли, что сегодня никуда им не уехать. Пан Иохан покраснел от досады, но снова сдержался и промолчал — если уж королевна не стала возражать, то ему и подавно следует держать язык за зубами. Драконы раскланивались, Улле скучала и изучала потолок трапезной, а Фрез, единственный, кто мог бы выступить с резким протестом, был всецело занят своей очаровательной соседкой.

До торжественной обедни оставалось почти полдня, и гости горной обители, предоставленные сами себе, разбрелись по территории монастыря. Пан Иохан пошел было следом за Улле, все еще в надежде вызвать ее на разговор, но она словно приклеилась к сородичам; и барон, пройдя несколько шагов, вдруг остановился и одернул себя. Да что с ним такое, почему он бегает за женщиной, которая и смотреть-то на него не желает? Куда подевалась гордость древнего рода Криушей? Вспыхнув от стыда и злости на самого себя, пан Иохан развернулся, прошел несколько шагов… и уперся взглядом в парочку, вид которой подействовал на него вроде выплеснутого в лицо ушата холодной воды.