Драгоценный дар - [32]

— Я не понимаю… о чем ты говоришь…

— Представь себе, что каждое утро я буду просыпаться рядом с женщиной, которая говорит, что прощает меня. Ты хочешь, чтобы я приговорил себя к такому наказанию? На этой неделе… да, я поцеловал тебя, и… да, я хотел тебя. Я доставил тебе много беспокойства в отношении твоей предстоящей свадьбы. А вчера вечером, когда по городу поползли слухи о том, что ты вернула кольцо Филипу, в какой-то момент я дрогнул, подумав о том, что, быть может, у нас с тобой есть будущее. Но теперь… Ты прощаешь меня? Великодушно? С любовью? Спасибо, не надо! Я не смогу с этим жить, Эбби. Поступай так, как считаешь нужным, но не вмешивай меня. Дай мне, пожалуйста, футляр для очков. Мне надо идти.

— Рафф…

— Все, разговор окончен! — бросил он. — Подумай об этом сама. Это твоя жизнь. Я сделал все, чтобы выжить, и не нуждаюсь в прощении.

Эбби потрясенно смотрела на него. Она была в шоке. Но где-то в глубине души понимала, что Рафф был прав.

Глава 11

Днем в субботу Эбби решила, что ей надо поговорить с Филипом. Просто из вежливости. Но у них получился очень натянутый телефонный разговор. Голос Филипа звучал злобно и раздраженно. Эбби снова забралась под одеяло, прижав к себе Клеппи, и решила, что ей не нужны ни хлеб, ни свежее молоко, она может некоторое время питаться консервированной фасолью.

В понедельник она пришла к выводу, что не может вечно прятаться под одеялом. Ей надо взять себя в руки. А это означало, что ей надо выбраться из кровати, надеть свою обычную одежду — строгую и деловую, в которой она появлялась в суде. Ей надо решить все вопросы с Филипом, которые касались ведения дел в суде, — а потом оставить адвокатскую деятельность. Она начнет отправлять свадебные подарки обратно, а затем подумает, неспешно и серьезно, о том, как ей дальше жить.

Ей надо очень хорошо подумать. Она больше не хочет быть адвокатом, но это не означало, что она собиралась бросить Филипа или своих клиентов на произвол судьбы. Так поступила бы истеричная бывшая невеста — та женщина, которая сбежала бы от Филипа ради сумасшедшей слепой любви. Но она не была такой женщиной. Она отказалась от неподходящей для нее помолвки по разумным причинам и вполне контролировала ситуацию.

Эбби вошла в зал суда с высоко поднятой головой. Она села на скамью и сконцентрировалась на том, чтобы выглядеть как обычно. Ей показалось, что в зале сейчас гораздо больше людей, чем было в пятницу. Наверное, потому, что все смотрели на нее. На женщину, которая бросила Филипа Декстера.

Это не имеет значения. Она контролировала ситуацию. Клеппи был надежно заперт в доме. Она сама выглядела подтянуто и респектабельно, и все документы по этому делу были аккуратно подшиты в файл и положены в ее любимый итальянский портфель.

Но по мере того как продолжалось заседание, Эбби решила, что ненавидит свой портфель. Она отдаст его обратно Филипу. Это было разумно. Может, он подарит его еще кому-нибудь…

Ее свадебное платье было убрано, но что делать с двумя тысячами бисеринок?

Решения, решения, решения…

Эбби сконцентрировалась на том, чтобы помогать Филипу, подавать ему нужные документы, сохраняя при этом серьезное лицо, но это было очень трудно делать, особенно когда в зал суда вошел Рафф. В суд его вызвал Филип. Лишь для того, чтобы уточнить версию обвинения. Лишь для того, чтобы опровергнуть доказательства, которые Рафф собирал с таким трудом.

Рафф не был адвокатом, и никто ему не помогал. Государственный обвинитель был беспомощным. Эбби хотела подойти к нему через весь зал и встряхнуть его, но Малколму было уже восемьдесят лет, и, если бы она сделала это, у старика, наверное, выпали бы все зубы или он умер бы от инфаркта.

Уоллас Бакстер должен был выйти сухим из воды — она буквально физически слышала это в голосе Филипа.

У Филипа, возможно, были не самые лучшие выходные, но он не был похож на покинутого жениха. Он выглядел самодовольно, щеголевато, с каждым часом обретая все большую уверенность в себе.

Он побеждал.

Филип уселся рядом с ней — после того, как разнес в пух и прах последнее свидетельство Раффа, — и еле заметно улыбнулся ей.

«Он не возражал, — с изумлением поняла Эбби. — Он не возражал против того, что я вернула ему кольцо, а если и возражал, то не настолько, чтобы это помешало ему наслаждаться победой».

Его лицо выражало удовольствие.

— Превосходно, — прошипел Уоллас рядом с ней. — Филип — великий человек. Он спас меня от тюрьмы… Неужели ваша помолвка расторгнута? Вы совершите большую глупость, если уйдете от такого потрясающего парня.

«Потрясающий парень». Уоллас сиял.

Эбби стало нехорошо.

Она посмотрела в дальний угол зала, где сидели Берта и Гвен Макервейл. На глазах их блестели слезы. Из-за махинаций Уолласа Бакстера им пришлось продать свой дом, и теперь они жили у дочери, занимая гостевую спальню.

Эбби вспомнила о Лайонеле — хорошем и добром мужчине, которому теперь придется всю жизнь ютиться в меблированных комнатах. Тоже из-за Уолласа. А также из-за Филипа, который умело помог Уолласу выбраться сухим из воды.

Взглянув на Уолласа и Филипа, она заметила, как они тайно обменялись улыбками. Смутное подозрение, которое Эбби испытывала раньше, стало цементироваться в твердую уверенность.