Дожить до утра - [12]

Не надо было быть сверхпроницательным человеком, чтобы с первого взгляда понять: великовозрастное Володино чадо — это олицетворение великого кошмара, после которого папашины посиделки с балалайкой покажутся раем.

Ксюша пропустила момент водворения на родительской жилплощади сего славного дитяти, но все последующие дни имела удовольствие лицезреть его отвратительную физиономию в непосредственной близости от себя.

Глава 8

— Максик, ты несправедлив к ней, — пыталась урезонить не в меру разошедшегося супруга Милочка. — Она старалась…

— Старалась?! — возопил Макс, перекрывая звук телевизора. — Что она делала?! Что?! При каждом удобном случае оскорбляла меня сверх всякой меры?! От тебя отворачивалась?! Валерку посылала куда только можно?! В этом проявлялось ее старание?! Ответь мне!

В гневе Макс был страшен. Желваки играли на скулах. Ежик волос, казалось, еще сильнее ощетинивался. А бугры мышц, перекатывающихся под тонкой футболкой, предостерегали каждого, что в дебаты с ним вступать опасно. Поостереглась и Милочка. Она закусила обиженно губку, поморгала глазками из-за непрошеных слез и, не встретив в лице мужа сочувствия, занялась маникюром.

В конце концов, может быть, Макс и прав. Сколько можно с ней возиться? Они с Леркой от ее постели в больнице не отходили, когда Виктор их туда отвез. Затем навещали каждый день в доме у Виктора. Стоит вспомнить, каких трудов ему стоило уговорить ее пожить у него!

А куда, спрашивается, ей было идти?! Пока лежала в коме, ее предприятие едва не разорилось. Квартиру пришлось отдать за долги. Затем дальше — больше…

Милочка вспомнила, как стойко встретила Ксюша известие о том, что она теперь не является хозяйкой ателье и магазинов, и тяжело вздохнула. Как удалось перекупить акции той миловидной гадине, завладевшей контрольным пакетом, до сих пор для Милочки остается загадкой. Ведь все люди были на редкость преданны Ксюше. Почему же они вдруг так поступили?

— Не стоит забивать себе голову ненужными проблемами. — Макс вернулся из кухни и, потягивая пиво из жестяной банки, внимательно смотрел на попритихшую супругу. — В конце концов, у нее своя жизнь, а у нас своя. Так я говорю, малыш?

— Да, — согласно кивнула она, но глаз не подняла. Пусть помучается, раз позволяет себе голос на нее повышать.

— Эй, — безотказно сработала Милочкина уловка. — Мила, посмотри на меня, котенок…

Далее должен был последовать судорожный вздох, частые взмахи ресницами и в довершение дрожащий голосок, жалобно просящий не обращать на нее внимания.

Макс был, как всегда, раздавлен. Он до боли любил ее. Любил трепетно, нежно, как ребенка. Он и относился к ней, как к большому ребенку, но эта ее подруга…

— Милая, ну пожалуйста, ну прости меня! — Он опустился на пол перед креслом, где она сидела, и положил ей голову на колени. — Я был не прав, накричав на тебя. Ты же здесь ни при чем… Пожалуйста, прости меня…

— Хорошо. — Угрызения совести, как всегда, просыпавшиеся в ней в такие моменты, сподвигли ее на встречные извинения. — Это ты прости меня, Максик. Я больше не буду приставать к тебе с подобными просьбами. В конце концов, действительно, пусть сама во всем разбирается. Ты и так с ней нянчился предостаточно. Я до сих пор не могу без содрогания вспоминать тот вагончик в тупике…

Там они отыскали Ксюшу спустя два месяца после ее ухода от Виктора. Они облазили весь город, прежде чем наткнулись на ее след. Благо подруга имела колоритную фигуру, которую трудно было скрыть под самой затрапезной одеждой, и лицо, обращающее на себя внимание даже с выражением полного равнодушия ко всему окружающему.

Вагончик этот, облюбованный бездомными и кишевший насекомыми, давно числился по документам уничтоженным и стоял в самом дальнем тупике. Но то ли руки у руководства вокзала до него не доходили, то ли жалко было сирых и лишенных крова, но он существовал там вот уже добрых три года.

Ксюша лежала на верхней полке на облезлом матраце и невидящими глазами смотрела в окно.

Подруги, подталкиваемые сзади нетерпеливым Максом, застыли, прижимая руки к груди, в немом изумлении, не в силах проронить ни слова.

— Ксю-ю-ша, — заикаясь, позвала ее Валерия. — Ты ли это?!

Ксения свесила с полки растрепанную голову и, окинув пустым взглядом всю троицу, не проронила ни слова.

— Идем отсюда немедленно! — попыталась действовать с места в карьер Милочка. — У нас мало времени!..

Тогда подруга свесила правую руку и слабым шевелением кисти попросила их убраться вон.

С Милочкой случилась истерика. Она стонала, билась в рыданиях, умоляла, но Ксюша лишь молча отвернулась от них.

Дома Макс напоил жену успокоительным. Взял на руки и долго носил по комнате, баюкая, словно младенца. А наутро Милочка взяла с него слово, что он вытащит Ксюшу из этой клоаки.

Макс слово свое сдержал, но, как сейчас оказалось, проблемы на этом не закончились.

Глава 9

Ксюша смотрела в окно и дивилась умиротворению, царившему в природе. Ни одна веточка не шелохнется. Ни один листок не дрогнет. Природа настойчиво приглашала утомленных вечной суетой людей предаться блаженному состоянию покоя.

— Да уж! — ворчливо произнесла Ксюша, отрывая руки от подоконника и поправляя тюлевую занавеску. — Отдохнешь тут…