Достучаться до тебя - [7]

Она улыбнулась и дотронулась до моей щеки.

– Просто переполненное надеждой, – заверила она. – В любом случае, думаю, что несчастливая мысль дать твоей маме такое имя пришла в голову ее собственной матери, и вот что я скажу: встреть я когда-нибудь твою бабушку, я уж ей выскажу все, что на этот счет думаю.

Странно, конечно, но до того, как Бернадетт заговорила о моей бабушке, мне даже в голову не приходило задуматься о том, что она у меня есть. Берни всегда говорила, что мы с мамой словно свалились с неба, и я, видимо, принимала это как данность.

– У мамы есть мама? – удивленно уточнила я.

– У всех есть мама, – ответила Берни.

– И где она?

– Это уже другой вопрос.

– И какой у него ответ?

Бернадетт рассмеялась:

– Не буду говорить, что его нет, поскольку точно знаю, что тебе это вряд ли понравится, Хайди-Хо.

– Но люди ведь не исчезают просто так, незаметно для всех, правда?

– Как правило, нет, – тихо сказала Берни.

Бернадетт любила делать списки, и, едва научившись читать и писать, я переняла у нее эту привычку. Списки Бернадетт в основном состояли из покупок и неотложных дел. Мои были похожи – я составляла их, пытаясь следить за порядком, – так, например, я начала вести список маминых слов, которые записывала на листок на дверце кухонного шкафчика. Но я делала и другие списки. Один из первых, что я помню, назывался «Что я знаю про маму». Он был не очень длинный.

Что я знаю про маму:

Имя: Сууф И. Я.

Очевидно, что тогда я еще не вполне овладела мастерством составления списков, потому что знала о своей матери куда больше, чем ее имя. Я могла бы записать, что ее рост – 152 сантиметра без обуви и что у нее такие же бледно-голубые глаза, как у меня, только более широко расставленные. Я могла бы написать, что она очень красивая и что у нее прямые волосы, а не кудрявые, как у меня, с пробором посередине, так что они свисают, как занавес, по обе стороны ее лица. Я знала и другие вещи. Например, что ей не нравилось носить носки, что она нервничала в плохую погоду и что она могла сделать все что угодно, если ей обещали за это мармеладку – только не зеленую. Я могла бы записать все это и многое другое, но, как я уже сказала, списки у меня тогда не очень хорошо получались. Я составляла их в красном блокноте на спирали с разделителями. Иногда мне жаль, что у меня его больше нет, чтобы напомнить мне, кем я была раньше.

После того как Бернадетт сказала, что это моя бабушка дала маме такое неказистое имя, я стала размышлять о вещах, которые раньше не приходили мне в голову.

– Кто я? – помню, спросила я Бернадетт как-то раз, когда мы были на кухне.

– Ты моя девочка, моя красавица, – пропела она в ответ.

– Нет, Берни, правда, кто я на самом деле?

– Ты Хайди. Хайди Я.

– И все? – уточнила я.

– Как по мне, так и это немало. Что же тебе еще нужно, кроме того, кто ты есть сейчас?

– Разве человек не должен знать свою историю? – не сдавалась я.

– Что же именно ты хочешь знать? – спросила Берни.

– Много чего.

– Например?

– Где я родилась и кто назвал меня Хайди.

– Может, тебя назвали так из-за книги или из-за фильма, того, что с Ширли Темпл. Как же мне нравились фильмы с ней!

– Но кто смотрел этот фильм? Мама? Бабушка?

– Какая тебе разница? – пожала плечами Бернадетт.

– Люди не должны догадываться, кто они. Они должны знать, – уверенно произнесла я.

– Ты знаешь, кто ты, Хайди. У тебя есть своя история.

– Но я не знаю ее с начала, – сказала я. – Только с того момента, как мы с мамой встретили тебя.

– Не важно, что случилось до этого, солнышко, просто будь за это благодарна, потому что иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Но каждый должен знать, что было с самого начала, – настаивала я.

– Думаю, каждый имеет право хотеть это знать, – тихо уточнила она.

Вскоре после этого я решила составить новый список. Вместо того, что я знаю о маме, я решила записать все, что я о ней не знаю. Я не знала настолько многого, что мне казалось – стоит открыть блокнот, и это будет самый длинный список, который я когда-либо писала. В моем воображении он был такой длинный, что доходил до Луны и обратно.

Я начала как обычно, то есть вывела заголовок:

Что я не знаю о маме.

Затем я написала первое, что пришло мне в голову:

Что такое «сооф»?

И вот что интересно: после этого я не смогла продвинуться дальше. Я долго сидела, уставившись на страницу, но все остальные имевшиеся у меня вопросы казались маленькими и незначительными по сравнению с этим. Что такое «сооф»? Эти слова отдавались все громче и громче у меня в голове, расползаясь по странице и капая с ее краев, как сладкий чай с молоком, пока наконец вопрос не стал таким огромным, что я представила, как он сам по себе растягивается до Луны и обратно.

Глава 5. Ш-ш-ш

Когда я была маленькой и не могла ходить на улицу одна, мы все заказывали на дом – еду одежду и все остальное. Мама тоже не могла ходить за покупками, потому что не умела читать и не знала, как обращаться с деньгами, а я была слишком маленькой, чтобы сопровождать ее. Думаю, Бернадетт больше нравилось, когда вся наша семья была дома. Говоря по телефону, Берни почти всегда удавалось уговорить собеседника немного нарушить правила, чтобы нам помочь. Время от времени кто-то отказывался доставить нам ту или иную вещь, и тогда нам приходилось обходиться без нее.