Достойное общество - [7]
Одна из целей, которые преследуют анархисты – приверженцы «союза эгоистов», выступая за уничтожение всех правительственных институтов, состоит в том, чтобы гарантировать каждому человеку наивысший возможный уровень жизни с помощью рынка, избавленного от институциональных ограничений. Рынок мыслится как ассоциация свободных производителей и потребителей, где суверенитет индивидов заключается именно в том, что они свободные производители и потребители. Таким образом, унижение – это любое институциональное посягательство на экономический суверенитет индивидов, к примеру налогообложение. Радикальные анархисты эгоистического типа не признают существования «общественных» товаров и услуг, таких как уличное освещение, которые якобы невозможно предоставить без посредства принудительного институционального вмешательства, потому что в противном случае ими воспользуются фрирайдеры. Эгоистические анархисты убеждены, что свободный рынок в состоянии решать подобные проблемы даже в таких областях, как вооруженные силы и правовая система, не говоря уже об уличном освещении6. Короче говоря, они верят в общество, целиком и полностью построенное на свободном рынке, не обремененное какими бы то ни было политическими структурами, то есть лишенное институтов, унижающих человека. Эгоистически настроенные анархисты считают, что лучшим решением проблемы достойного общества будет рыночная экономика, свободная от политических институтов, но включающая экономические организации. Рыночное общество гарантирует, что общество будет достойным, лишенным унизительных институтов, просто в силу отсутствия политических институтов как таковых. Первое же возражение на представление о рыночном обществе, лишенном правительственных институтов, как о достойном обществе состоит в том, что рыночное общество включает экономические организации и, в частности, монополии и картели, которые фактически представляют собой правящие институты. В том, что касается способности к принуждению, монополии ничуть не уступают политическим институтам. Таким образом, идея о том, что рыночное общество свободно от институтов, обладающих властью унижать человеческое достоинство, есть не что иное, как сказка, особенно в том случае, если перед обществом, при всей его рыночной природе, стоит необходимость поддерживать собственную безопасность и содержать эффективную правоохранительную систему. Те компании, которые будут поставлять подобного рода услуги, неминуемо окажутся в роли гангстерских коллекторов, делающих «предложения, от которых невозможно отказаться».
Однако в самой идее рыночного общества как общества достойного есть некая нестыковка: при демократической форме правления существование политических институтов прежде всего оправдывается тем фактом, что они должны защищать граждан от унижений, источником которых является рыночное общество. Они должны защищать от бедности, бездомности, эксплуатации и унизительных условий труда, обеспечивать образование и здравоохранение тем «суверенным потребителям», кто не в состоянии эти услуги оплачивать. В развитых обществах рыночное общество является скорее проблемой, нежели решением проблемы.
Книга английского историка и политолога Дэвида Грина «Возвращение в гражданское общество» посвящена одной из самых дискуссионных проблем либеральной теории – функционированию системы социального обеспечения без участия государства. Детально рассматривая историю английских обществ взаимопомощи, Грин доказывает, что «государство всеобщего благосостояния» выполняет свои социальные обязательства куда менее эффективно, чем конкурентная система социального обеспечения, существовавшая в XIX веке в рамках «гражданственного капитализма», который сочетал экономические свободы с индивидуальной ответственностью и гражданской активностью. Перевод: Максим Коробочкин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга дает марксистский ключ к пониманию политики и истории. В развитие классической «двуполярной» диалектики рассматривается новая методология: борьба трех отрицающих друг друга противоположностей. Новая классовая теория ясно обозначает треугольник: рабочие/коммунисты — буржуазия/либералы — чиновники/государство. Ставится вопрос о новой форме эксплуатации трудящихся: государством. Бюрократия разоблачается как самостоятельный эксплуататорский класс. Показана борьба между тремя классами общества за обладание политической, государственной властью.
Почему одни страны развиваются быстрее и успешнее, чем другие? Есть ли универсальная формула успеха, и если да, какие в ней переменные? Отвечая на эти вопросы, автор рассматривает историю человечества, начиная с отделения человека от животного стада и первых цивилизаций до наших дней, и выделяет из нее важные факты и закономерности.Четыре элемента отличали во все времена успешные общества от неуспешных: знания, их интеграция в общество, организация труда и обращение денег. Модель счастливого клевера – так называет автор эти четыре фактора – поможет вам по-новому взглянуть на историю, современную мировую экономику, технологии и будущее, а также оценить шансы на успех разных народов и стран.
Издание включает в себя материалы второй международной конференции «Этнические, протонациональные и национальные нарративы: формирование и репрезентация» (Санкт-Петербургский государственный университет, 24–26 февраля 2015 г.). Сборник посвящен многообразию нарративов и их инструментальным возможностям в различные периоды от Средних веков до Новейшего времени. Подобный широкий хронологический и географический охват обуславливается перспективой выявления универсальных сценариев конструирования и репрезентации нарративов.Для историков, политологов, социологов, филологов и культурологов, а также интересующихся проблемами этничности и национализма.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
В своем последнем бестселлере Норберт Элиас на глазах завороженных читателей превращает фундаментальную науку в высокое искусство. Классик немецкой социологии изображает Моцарта не только музыкальным гением, но и человеком, вовлеченным в социальное взаимодействие в эпоху драматических перемен, причем человеком отнюдь не самым успешным. Элиас приземляет расхожие представления о творческом таланте Моцарта и показывает его с неожиданной стороны — как композитора, стремившегося контролировать свои страсти и занять достойное место в профессиональной иерархии.
Для русской интеллектуальной истории «Философические письма» Петра Чаадаева и сама фигура автора имеют первостепенное значение. Официально объявленный умалишенным за свои идеи, Чаадаев пользуется репутацией одного из самых известных и востребованных отечественных философов, которого исследователи то объявляют отцом-основателем западничества с его критическим взглядом на настоящее и будущее России, то прочат славу пророка славянофильства с его верой в грядущее величие страны. Но что если взглянуть на эти тексты и самого Чаадаева иначе? Глубоко погружаясь в интеллектуальную жизнь 1830-х годов, М.
Книга посвящена истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века: времени конкуренции двора, масонских лож и литературы за монополию на «символические образы чувств», которые образованный и европеизированный русский человек должен был воспроизводить в своем внутреннем обиходе. В фокусе исследования – история любви и смерти Андрея Ивановича Тургенева (1781–1803), автора исповедального дневника, одаренного поэта, своего рода «пилотного экземпляра» человека романтической эпохи, не сумевшего привести свою жизнь и свою личность в соответствие с образцами, на которых он был воспитан.