Достойное общество - [2]

Шрифт
Интервал

Понятие достойного общества можно сравнить с другими оценочными терминами или противопоставить им – с такими, к примеру, как пристойное общество, которое блюдет должные процедуры, или общество респектабельное, которое стремится, чтобы его граждан уважали. Однако важнее всего сравнить достойное общество и справедливое. Для того чтобы прояснить понятие достойного общества, требуется не только разобраться с различием между достойными и недостойными обществами, но и сравнить его с другими понятиями об обществе – как с теми, что могут составить ему конкуренцию, так и с теми, за счет которых его можно дополнить. Я не стану напрямую сравнивать понятие достойного общества с альтернативными понятиями об обществе, за исключением понятия справедливого общества, но саму возможность подобного сравнения я все-таки здесь обозначу, в надежде прояснить ее на протяжении книги.

В первой части речь пойдет о причинах, по которым человек испытывает унижение. Я начну с двух радикальных позиций. Одна из них анархистская: унизительно само существование правительственных институтов. Другая – стоическая: никакой правительственный институт не дает людям оснований чувствовать себя униженными. Обе эти крайности будут отвергнуты, чтобы доказать следующее: институты не всегда унижают людей, но они на это способны.

Я утверждаю, что понятие достойного общества не обязательно связано с понятием прав. Даже общество, лишенное представления о правах, в состоянии выработать представления о почете и унижении, подходящие достойному обществу. Подходящим понятием о чести будет идея самоуважения, в противоположность самооценке или общественному почету.

Вторая часть посвящена вопросу о том, на каких основаниях людей можно уважать. Представлены обоснования трех типов. К первому относятся позитивные, которые исходят из некоторого общечеловеческого качества, в силу которого люди заслуживают уважения. Ко второму – скептические обоснования, которые ставят под сомнение, что такое качество существует, и предполагают, что уважение проистекает из уважительного отношения как такового. Обоснования третьего типа, негативные, отвергают существование как позитивных, так и скептических оснований для того, чтобы уважать людей, но признают наличие оснований для того, чтобы стараться их не унижать.

В третьей части речь пойдет об унижении, во-первых, как исключении индивида из человеческого общежития и, во-вторых, как утрате базового контроля. Я покажу, как эти две стороны унижения проявляются в конкретных социальных ситуациях в том, что людям отказывают в тех специфических способах жизни, посредством которых они выражают свою человечность.

Четвертая часть будет посвящена тому, как должны функционировать в достойном обществе основные социальные институты, например те, которые отвечают за благополучие граждан и за их наказание. Я не ставлю перед собой цели охватить все социальные институты (например, обеспечение людей жильем я рассматривать не стану), но коснусь достаточно широкого их спектра.

Итак, книга состоит из двух основных разделов. В первых трех частях речь пойдет об унижении; в четвертой – о его институциональных проявлениях. В заключении я сопоставлю достойное общество с обществом справедливым. Всякое справедливое общество должно быть достойным, но не наоборот.

Я не установил верхнюю или нижнюю границу размера тех социальных единиц, которые могут претендовать на звание достойного общества, однако в современном мире естественный выбор – это сообщества величиной с нацию. Сообщества меньшего размера уже потому подходят не вполне, что одним из условий жизни без унижений в современном мире является способность читать и писать вкупе с рядом элементарных технических навыков, что предполагает наличие более или менее продвинутой образовательной системы. В маленьких обществах создать подобную систему затруднительно. Нации представляют особый интерес и еще по одной значимой причине. Мы привыкли к тому, что именно государства обладают монополией на применение силы и достаточно часто возможностью этой пользуются. По этой причине государства имеют особенно большие возможности для институционального унижения, как нормативные, так и фактические.

Я начал с достаточно общей характеристики достойного общества как общества, которое не унижает. Почему я выбрал именно такую негативную характеристику – «не унижает», а не характеристику позитивную: скажем, общество, которое уважает своих членов? Тому есть три причины: моральная, логическая и когнитивная. Моральная причина основана на моей убежденности в том, что искоренение зла и несение добра – вещи в высшей степени ассиметричные1. Устранить зло во всех его формах есть задача куда более насущная, нежели создать блага, способные скрасить нашу жизнь. Унижение есть зло, уважение – благо. Следовательно, побороть унижение должно быть более насущной задачей, чем оказать уважение. Логическая причина основана на различении между теми целями, достичь которых мы можем осознанно и прямым путем, и теми, что представляют собой, так сказать, побочный продукт и достичь которых прямым путем мы не можем


Рекомендуем почитать
Культ некомпетентности

Автор сразу "берет быка за рога" и сходу преподносит читателю идею для размышлений: "Извечный вопрос: что является основным принципом того или иного государственного строя при том, что у каждого он должен быть свой? Другими словами, какова кардинальная идея, определяющая данный политический режим? Аристотель не без юмора заметил: «Те, кто думает, будто нашел основную идею для государственного устройства, развивая её, впадают в крайность. Они забывают: если линия носа лишь малую толику отклоняется от прямой (прямой нос самый красивый), орлиный или, допустим, вздернутый нос сохраняют свою привлекательность, но, если она отклоняется сильно, должная мера преступается, может так случиться, что и самого носа не станет».


Демократический централизм - основной принцип управления социалистической экономикой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Советское избирательное право 1920-1930 годов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Классовая борьба. Государство и капитал

Книга дает марксистский ключ к пониманию политики и истории. В развитие классической «двуполярной» диалектики рассматривается новая методология: борьба трех отрицающих друг друга противоположностей. Новая классовая теория ясно обозначает треугольник: рабочие/коммунисты — буржуазия/либералы — чиновники/государство. Ставится вопрос о новой форме эксплуатации трудящихся: государством. Бюрократия разоблачается как самостоятельный эксплуататорский класс. Показана борьба между тремя классами общества за обладание политической, государственной властью.


Счастливый клевер человечества: Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства

Почему одни страны развиваются быстрее и успешнее, чем другие? Есть ли универсальная формула успеха, и если да, какие в ней переменные? Отвечая на эти вопросы, автор рассматривает историю человечества, начиная с отделения человека от животного стада и первых цивилизаций до наших дней, и выделяет из нее важные факты и закономерности.Четыре элемента отличали во все времена успешные общества от неуспешных: знания, их интеграция в общество, организация труда и обращение денег. Модель счастливого клевера – так называет автор эти четыре фактора – поможет вам по-новому взглянуть на историю, современную мировую экономику, технологии и будущее, а также оценить шансы на успех разных народов и стран.


Нации и этничность в гуманитарных науках. Этнические, протонациональные и национальные нарративы. Формирование и репрезентация

Издание включает в себя материалы второй международной конференции «Этнические, протонациональные и национальные нарративы: формирование и репрезентация» (Санкт-Петербургский государственный университет, 24–26 февраля 2015 г.). Сборник посвящен многообразию нарративов и их инструментальным возможностям в различные периоды от Средних веков до Новейшего времени. Подобный широкий хронологический и географический охват обуславливается перспективой выявления универсальных сценариев конструирования и репрезентации нарративов.Для историков, политологов, социологов, филологов и культурологов, а также интересующихся проблемами этничности и национализма.


История животных

В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.


Моцарт. К социологии одного гения

В своем последнем бестселлере Норберт Элиас на глазах завороженных читателей превращает фундаментальную науку в высокое искусство. Классик немецкой социологии изображает Моцарта не только музыкальным гением, но и человеком, вовлеченным в социальное взаимодействие в эпоху драматических перемен, причем человеком отнюдь не самым успешным. Элиас приземляет расхожие представления о творческом таланте Моцарта и показывает его с неожиданной стороны — как композитора, стремившегося контролировать свои страсти и занять достойное место в профессиональной иерархии.


Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России

Для русской интеллектуальной истории «Философические письма» Петра Чаадаева и сама фигура автора имеют первостепенное значение. Официально объявленный умалишенным за свои идеи, Чаадаев пользуется репутацией одного из самых известных и востребованных отечественных философов, которого исследователи то объявляют отцом-основателем западничества с его критическим взглядом на настоящее и будущее России, то прочат славу пророка славянофильства с его верой в грядущее величие страны. Но что если взглянуть на эти тексты и самого Чаадаева иначе? Глубоко погружаясь в интеллектуальную жизнь 1830-х годов, М.


Появление героя

Книга посвящена истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века: времени конкуренции двора, масонских лож и литературы за монополию на «символические образы чувств», которые образованный и европеизированный русский человек должен был воспроизводить в своем внутреннем обиходе. В фокусе исследования – история любви и смерти Андрея Ивановича Тургенева (1781–1803), автора исповедального дневника, одаренного поэта, своего рода «пилотного экземпляра» человека романтической эпохи, не сумевшего привести свою жизнь и свою личность в соответствие с образцами, на которых он был воспитан.