Достоверность и границы научного знания - [3]
Наша система понятий развивается адекватно нашему проникновению вглубь макро и микромира. Дело в том, что и мы и наше сознание — дети нашей Вселенной. Макс Планк говорил: «…Я понял тот далеко не очевидный факт, что законы человеческого мышления совпадают с законами, управляющими последовательностями впечатлений, которые мы получаем от окружающего мира. И поэтому мышление позволяет человеку проникнуть внутрь этого мира. Первостепенную роль при этом играет то, что внешний мир является чем-то не зависящим от человека, чем-то абсолютным…» [7]. Это действительно то условие успеха науки, истинность которого доказана всей историей человечества. «Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, лежит в основе всего естествознания» [8]. Современные философы, остающиеся на прочной почве фактов, поддерживают естествоиспытателей. Эволюционная теория познания утверждает, что «субъективные структуры познания подходят к миру, поскольку они сформировались в ходе эволюции путем приспособления к этому реальному миру и они совпадают (частично) с реальными структурами, поскольку только такое совпадение сделало возможным выживание»[9].
Этого не понимают воинствующие критики науки, которые, вслед за Т. Куном (несостоятельность выводов которого давно уже продемонстрировал В.Л. Гинзбург [10]) и П. Фейерабендом, фактически отрицают объективность результатов науки. Они не понимают непреложность действия принципа соответствия, говорят о «эмпирической невесомости» современной науки, имея в виду сложность проверки ее выводов, и подозревают ученых в том, что их результаты определяются априорными теоретическими взглядами или даже сговором друг с другом. Заметим, что в астрономии особенно отчетливо видна несправедливость утверждений о том, что опыты ставятся «под» определенную теорию, что каждая теория оперирует собственным набором опытов. Другое дело, что новая теория часто обнаруживает новый или добавочный смысл известных уже данных. В этом смысле и надо понимать известное высказывание о том, что только теория указывает, что можно наблюдать. Критикам науки, пытающимся свергнуть ее с того действительно особого места, которое она занимает в человеческой культуре, можно напомнить слова Станислава Лемма о том, что наука — это передний край соприкосновения человека с миром.
Эту позицию наука занимает потому, что обладает уникальным методом, систематическим подходом, включающим строгие требования к способам получения и организации знания, которые, как показывает практика, неизбежно приводят к преемственности между старыми и новыми теориями [11]. Соответствие принципу соответствия можно считать наиболее лаконичным критерием правильности новой теории (и тогда с необходимостью следует вывод, что деятельность Коперника и Галилея ознаменовала не революцию в науке, а начало современной науки) [4].
Слух о кризисе науки пущен теми философами, которые не в состоянии угнаться за ее быстрым развитием, за ее фантастическими достижениями. Некомпетентность объясняет азарт, с которым некоторые «социологи» науки говорят о необъективности, «социальном конструировании» научного знания. На дискуссии в НГ (НГ-Наука № 2, от 16 февр. 2000 г.) некоторые из них утверждали, что «ХХI век не будет веком науки вообще», что «мы еще наплачемся с вытекающими из нее неконтролируемыми последствиями наподобие чеченских или экологических». Почему наука виновата в чеченских событиях, не особенно ясно. Правда, лично Нобель изобрел динамит. Наверно теперь этот «науковед» скажет, что наука виновата и в событиях 11 сентября 2001 г. в США. Действительно, ведь без науки не построить ни самолета, ни небоскреба…
Такие интерпретаторы фактически пытаются дать наукообразное обоснование разгулу иррационализма. Этого рода философы заявляют: то, что мы видим, определяется лишь нашим восприятием и нашей деятельностью; они говорят о «полимундии», о «множестве реальностей», отрицая всеобъемлемость и объективное существование реального мира. Бесплодие своей философии необерклианцы компенсируют клеветой уже не против только науки, но против всей реальности, против самой жизни. Если объективная реальность, окружающий нас мир — не более чем один из снов или же иллюзия, обусловленная, например, недостатком алкоголя или ЛСД в крови, то почему же со своими рассуждениями о «полимундии» они обращаются не к обитателям воображаемых ими миров, а к нам с вами. Они не желают понимать, что в отличие от гуманитарных наук, в естествознании существуют объективные критерии истины.
Оказывается, однако, что «в социологии науки показано, что 2+2 =4 является истиной социально детерминированной» (см. [12]), и что даже истины логики и математики «социально конструируются», не говоря уж о физике. Положение дел в философии и некоторых гуманитарных науках, по-видимому, согласуется с идеей о социальной обусловленности их выводов, — т. е. об утрате ими объективных критериев истины. Но ошибочно думать, что и в естественных науках царит такая же неразбериха. Джордж Оруэлл [13] как будто предвидел достижения «горе-социологов познания», вкладывая в уста Эммануэля Голдстейна такие слова: «Нельзя игнорировать физические факты. В философии, в религии, в этике, в политике дважды два может равняться пяти, но, если вы конструируете пушку или самолет, дважды два должно быть четыре. Недееспособное государство раньше или позже будет побеждено, а дееспособность не может опираться на иллюзии». Между прочим, это понимали даже тт. Сталин и Берия, когда отказались от идеи разгромить квантовую механику и теорию относительности ввиду их сомнительного философского статуса. Бомба спасла нашу физику.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стоицизм, самая влиятельная философская школа в Римской империи, предлагает действенные способы укрепить характер перед вызовами современных реалий. Сенека, которого считают самым талантливым и гуманным автором в истории стоицизма, учит нас необходимости свободы и цели в жизни. Его самый объемный труд, более сотни «Нравственных писем к Луцилию», адресованных близкому другу, рассказывает о том, как научиться утраченному искусству дружбы и осознать истинную ее природу, как преодолеть гнев, как встречать горе, как превратить неудачи в возможности для развития, как жить в обществе, как быть искренним, как жить, не боясь смерти, как полной грудью ощущать любовь и благодарность и как обрести свободу, спокойствие и радость. В этой книге, права на перевод которой купили 14 стран, философ Дэвид Фиделер анализирует классические работы Сенеки, объясняя его идеи, но не упрощая их.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.