Дорогу открывали саперы - [31]

Утром следующего дня состоялось заседание Военного совета. На нем присутствовали командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, армейский комиссар 1 ранга Л. З. Мехлис, член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, начальник штаба фронта генерал-майор Ф. И. Толбухин и другие генералы и командиры. Карты минирования и оборудования Ак-Монайских позиций были вывешены на стене. Доклад сделал полковник Смирнов-Несвицкий. Он кратко охарактеризовал состояние обороны, высказал и наши предложения по инженерному оборудованию позиций и минированию с указанием очередности и сроков их выполнения. [75]

После обмена мнениями и уточнения некоторых деталей Военный совет одобрил и утвердил план инженерных мероприятий. Был подписан приказ о выделении необходимых сил и средств для его реализации.

С заседания Военного совета мы вышли ободренные. Наши усилия не пропали даром. Командование фронта поддержало инженеров.

Лед, как говорится, тронулся. Теперь начнется настоящая работа. Я попросил Евгения Варфоломеевича взять под личный контроль подготовку отрядов заграждение обеспеченность их минновзрывными средствами. Завтра ночью отряды должны приступить к минированию. Мы договорились, что в первый день я выеду в 51-ю армию, а Леошеня — в 44-ю. По утрам будем встречаться на КП фронта в Ленино для обмена информацией.

Началась деятельная подготовка. Я поехал к полковнику Шурыгину в 51-ю армию, чтобы проверить готовность отряда к минированию на Ак-Монайских позициях. Прибыл туда вечером. Ко мне присоединился В. П. Шурыгин, и мы отправились в Ак-Монай. По поселку прошлись пешком. Он был сильно разрушен, сохранились лишь опустевшие винные погреба, в которых и разместились отряды минирования. Разыскали майора Давида. Он коротко доложил о полной готовности групп к минированию. По моей просьбе Давид пригласил командиров рот, взводов и наших инструкторов, идущих на минирование.

Среди пришедших я видел товарищей, знакомых по боевым делам в битве под Москвой, в Севастополе. Тут был энергичный, смелей, смекалистый лейтенант Агеев. Он отлично выполнял боевые задания в Севастополе. Агеев родом из Тулы, невысокий, щупленький, а в работе и богатырь за ним не угонится. Под стать ему лейтенанты Барсуков, Таякин, Козлов и другие. Я смотрел на них и думал: «Крепко же достается вам, ребятки, а вы не жалуетесь, бодры, даже шутить не разучились».

С передовой доносились стук автоматных очередей, тявканье крупнокалиберных пулеметов. Им, как контрабас в оркестре, подыгрывали звуки рвущихся минометных и артиллерийских снарядов. Но никто на это не обращал внимания. Эта музыка уже стала обычной. Без нее вроде бы чего-то не хватало.

— В Севастополе вы получили хорошую боевую практику по минированию перед передним краем обороны в ночное время, — обратился я к инструкторам. — Теперь этот [76] опыт используйте и как можно скорее передайте его местным саперам.

Вновь напомнил о строгом соблюдении мер предосторожности и маскировки. Надо во что бы то ни стало скрыть минирование от врага. Категорически запретил курение.

Командиры отправились в свои подразделения. Опускались сумерки и постепенно плотной пеленой опутали землю. Перед передним краем врага начали почти непрерывно взвиваться ракеты. Ночь вступала в свои права. Кто-то сейчас будет спать, а саперы станут трудиться всю ночь напролет. Беспокойная и очень тяжелая у них служба. В войсках говорят: сапер — должность трудная. Всегда впереди, всегда на самых ответственных участках. Недаром их потом назвали тружениками войны.

На следующее утро я, полковник Смирнов-Несвицкий и дивизионный инженер капитан П. П. Смирнов вновь приехали в Ак-Монай.

К нам подошел майор Давид.

— Ну, как прошло минирование? — поинтересовался я.

— В целом неплохо. До нормы немножко не дотянули: сказывается у некоторых отсутствие необходимых навыков. Потом ракеты мешают. Но дальше дело пойдет лучше. Освоимся. Жаль, два человека ранены, один из них — тяжело. Саперы еще плохо ориентируются в темноте, сбиваются с направления, нарушают маскировку. Думаю после отдыха еще потренировать их приемам ночного минирования.

— Хорошая мысль, непременно потренируйте, — согласился я.

Вскоре мы получили данные из 44-й армии. Сравнительно нормально прошло минирование и там. Только у Феодосийского залива саперы подверглись минометно-артиллерийскому обстрелу. Есть потери. Но разве на войне обойдешься без них? Плохо, когда жертвы не оправданы ничем. А тут мы делали большое, очень нужное дело. Минирование продолжалось еще несколько ночей.

Уже шла вторая половина февраля 1942 года. Погода стояла отвратительная: то дождь, то вдруг мороз, то туман — что называется, гнилая крымская зима. На фронте было относительно спокойно. По имеющимся у нас сведениям, и в Севастополе была такая же обстановка. Активных действий не велось ни тут, ни там. Отчасти из-за плохой погоды. Но главным образом из-за того, что обе стороны готовились к активным действиям.

Оборонительные работы на Ак-Монайских позициях велись с некоторыми перерывами. От периодических потеплений [77] грунт раскисал и делался очень вязким. Копать его было просто невозможно. Земля буквально прилипала к лопате. Крепко доставалось саперам, производившим минирование, ночами они ползали по размокшему грунту с минами в руках и настолько прилипали к клейкой крымской земле, что иногда без помощи товарищей не в силах были оторваться от нее. При заморозках минирование шло легче. Затруднялась только отрывка лунок для мин. Несмотря на тяжелые погодные условия, к 20 февраля нашей группе удалось полностью заминировать передний край Ак-Монайских позиций. Это, безусловно, был немалый успех.