Дорогой длинною - [33]
– Что же ты меня просишь? - пожал плечами Яков Васильевич. - Машина песня, её проси.
– Тётя Маша! - метнулась Настя. Марья Васильевна улыбнулась, не поднимая ресниц.
– Что ж… Спой, чяёри[30]. Я своё отпела.
– Митро, Кузьма, Петька! - не позвала - потребовала Настя, повернувшись к гитаристам. Молодые цыгане весело рванулись с мест. Сбежнев предложил Насте сесть рядом с ним на диван, но та отказалась, и князь, поднявшись, встал перед ней. Сейчас Илья мог видеть тонкий профиль Насти, стоящей у камина.
Розовый свет гаснущих углей отблескивал на её платье, скользил по лицу.
Пальцы Насти всё так же были в руке князя. Она улыбнулась и запела:
Весёлая мелодия песни показалась Илье совсем простой, в мыслях тут же сложилась вторая партия. Если б можно было подпеть, подтянуть Настьке…
даже и без слов ничего. И чего этот князь так глядит на неё?!
Последний взлёт голоса, последний гитарный аккорд. Тишина. Мельком Илья увидел серьёзные лица офицеров, широко раскрытые глаза молоденького Строганова. Настя стояла неподвижно, опустив ресницы, улыбаясь. Сбежнев зачарованно смотрел в её лицо.
– Машенька… - вдруг раздался чей-то слабый возглас от дверей. Он был настолько неожидан в мёртвой тишине, заполнившей комнату, что Илья чуть не выронил гитару.
Хозяин дома, нахмурившись, вскочил с дивана. В дверях комнаты, держась за косяк, стоял белый как лунь старик в длинном домашнем халате.
Под халатом угадывались панталоны и рубаха, но мягкие войлочные туфли были надеты на босу ногу.
– Машенька… - растерянно повторил он, озираясь по сторонам. - Машенька, это ты?
Граф Воронин, хмурясь, быстро подошёл к дверям:
– Отец, зачем вы встали? Вы же знаете, вам нельзя! Позвольте, я провожу…
– Жан, оставь… - старый граф слабо отмахнулся, сделал несколько шагов, подслеповато прищурился на притихших цыган.
– Боже мой… хор… Я думал, мне чудится… Добрый вечер, господа! – вдруг спохватился он, взглянув на друзей сына.
Те ответили смущёнными поклонами. Старик суетливой походкой пересёк комнату и приблизился к цыганам. Илья увидел его сморщенное лицо, выцветшие голубые глаза, дрожащий подбородок.
– Яшка, ты? - неуверенно спросил старый граф, задирая голову, чтобы взглянуть в лицо Якову Васильичу.
В глазах хоревода мелькнула растерянность.
– Господи… Аполлон Георгиевич… Господи, лет-то сколько! - он торопливым движением сунул кому-то свою гитару, протянул руки - и старый граф оказался в объятиях цыгана.
– Яшка… Яшка… Чёртов сын… Да нагнись же ты, дай взглянуть на тебя! – дрожащим голосом просил старый граф.
Яков Васильевич упал на колени, и они снова обнялись. Илья видел взволнованное, незнакомое лицо хоревода. Яков Васильевич не отстранился, когда сухая старческая рука, как мальчишку, потрепала его по волосам:
– Чёрный… Чёрный, как головешка, сукин ты сын… Ни одного седого нет… - срывающимся голосом повторял старый граф. - А на меня посмотри!
Помнишь, Яшка? Помнишь, как мы с тобой в Петровском гуляли? Когда я в отпуск от полка приехал - помнишь? Помнишь, как "Ласковую" пели на два голоса? Как вино бутылками, французское, из Парижа выписанное… На лодках в Коломенское плавали… Матушка, Пресвятая Богородица, думал – помру и не увижу больше вас всех…
– Да бог с вами, Аполлон Георгиевич, вы ещё сто лет проживёте, - Яков Васильевич осторожно сжимал хрупкие стариковские плечи. - Мы вам и "Ласковую", и "По улице мостовой" споём, и в Коломенское на лодках по весне поплывем! Да чтоб мне пропасть на месте - поплывем! На Пасху! На эту!
– Нет уж… Нет уж, Яшка. Куда мне… Кончились мои гуляния. Теперь одно осталось - на погост, - старый граф, наконец, оторвался от хоревода. Голубые блёклые глаза тревожно заметались по лицам цыган. - Яшка, а что же мне показалось вдруг… как будто Машенька… будто где-то она здесь…
– Аполлон Георгиевич!!! - вдруг хрипло, со стоном вырвалось у Марьи Васильевны.
Она вскочила, уронив на пол шаль. Старый граф повернулся к ней всем телом. Беззвучно ахнул, поднял руку, чтоб перекреститься… и не донёс.
Среди офицеров поднялся ропот, молодой Воронин уже сделал шаг к отцу.
Но тот неожиданно властным жестом остановил его. Сделал несколько шагов и тяжело опустился на колено.
– Машенька…
– Аполлон Георгиевич! Господь с вами, встаньте! Не годится это… – взмолилась Марья Васильевна. Она протянула руки, желая поднять графа, но тот поймал их, притянул к себе, покрывая неловкими поцелуями, сбивчиво шепча:
– Я знал… Понимаешь, я всегда знал… Знал, что не умру, тебя не видевши…
Машенька, боже мой, Маша… Я думал - снова снится, а это вправду ты была… Это ты пела…
– Не я, Аполлон Георгиевич, - грустно улыбнулась Марья Васильевна. – Это племянница моя, Настя. Якова дочь.
– Твоя дочь? - поразился старый граф, выпрямившись и поворачиваясь к Якову Васильевичу. - Яшка, ты что же - женился?!
В его голосе было столько изумления и негодования, что цыгане рассмеялись. Яков Васильевич подтолкнул к графу Настю.
– Вот она - Настька. Моя единственная.
Велика Россия-матушка, много в ней городов и сел, а дорог так просто не счесть. Выбирай любую, вольный человек, и иди по ней, ищи свое счастье. Так и поступил Илья Смоляков – полюбив юную цыганочку, прямо-таки приворожившую сорокалетнего отца семейства, отправился кочевать. Вся родня отвернулась от него. Жена Настя, которая когда-то готова была отдать за Илью жизнь, отпустила его на все четыре стороны… Страсть скоро прошла, а любовь к бывшей жене, видимо, не вытравить из сердца – иначе почему в объятиях других женщин вспоминает Илья свою Настю? Может, вернуться? Но получит ли он прощение? А вдруг она все-таки приняла предложение руки и сердца от князя Сбежнева, вышла замуж и уехала в Париж?
Блеск бриллиантов, загадочное сияние изумрудов, благородная красота старого золота… Каждый хоть раз в жизни мечтал отыскать сокровища! Но у Юльки Полторецкой и ее друзей другая проблема. Ребята нашли посреди двора старинную куклу, доверху наполненную украшениями. Кто-то выбросил игрушку из окна старухи-соседки – то ли она сама, то ли ее загадочная гостья. Но кому на самом деле принадлежат драгоценности? И удастся ли вернуть золото и бриллианты хозяйке или сокровища попадут в руки мошенников, которые уже взяли Юлькин двор под наблюдение?..
Лера всегда мечтала танцевать. Она покупала диски с видеоуроками, повторяла движения за известными танцорами, но денег на профессиональные курсы не хватало, поэтому девушка была уже готова распрощаться со своей мечтой. Но однажды случай привел ее к… цыганке, в прошлом звезде театра, и та пообещала научить ее танцевать. Теперь Лере предстоит побороть свой страх сцены, сшить умопомрачительное платье и выступить на школьном концерте!
У некоторых людей очень скверный почерк. Но если уж взялся рисовать план – то, будь добр, сделай понятные пояснения! Именно так считает Юлька Полундра. Она и ее друзья с трудом разобрали каракули на таинственной записке, найденной среди древнего хлама. Но когда разобрали… то поняли: у них в руках настоящее сокровище – карта старинного подземелья. Теперь надо найти вход, подготовиться и отправиться в путь за тайнами подземной Москвы!
Оказаться как две капли воды похожей на девушку, умершую сто лет назад, – чем не сюжет для фильма ужасов? Но отчаянная пятерка друзей любой ужастик превратит в веселые приключения. В Москве и у моря, на стареньком мотоцикле и с поливочным шлангом в руках команда Юльки Полундры готова дать отпор и дружелюбным привидениям, и современным бандитам, и надменным богачам. И ни одна загадка – ни старинная, ни нынешняя – не устоит перед их находчивостью!
Кто захочет провести остаток каникул у тётки в глухой деревне? Вот и Серёга Атаманов не обрадовался такой перспективе! Так и пришлось бы справляться с огромным хозяйством одному, если бы на подмогу не примчались лучшие друзья. Никто не подозревал, что обычная поездка обернётся настоящим приключением! Сначала их чуть не ограбили на станции, а вечером по деревне разнёсся душераздирающий не то рёв, не то вой. Серёга вспомнил, что точно такой же он слышал на озере и в развалинах местной церквушки неподалёку… Что же за чудовище поселилось в этих краях? За ответами ребята отправились к дому местного богача Таранова.
В этой повести действуют реальные герои, которые по велению собственного сердца, не ожидая повестки военкомата, добровольно пошли на фронт. Автор книги Иван Захарович Акимов — бывший комиссар батальона 38-го отдельного комсомольского инженерного полка. Многих бойцов и командиров он хорошо знал, сражался вместе с ними против фашистских оккупантов. Его повесть «Перешагнувшие через юность» — правдивая страница героической летописи комсомола.
«Прибрежный остров Сивл, словно мрачная тень сожаления, лежит на воспоминаниях моего детства.Остров, лежавший чуть в отдалении от побережья Джетры, был виден всегда…».
Филимон Сергеев родился в 1944 году в деревне Химонево Шенкурского района Архангельской области. После окончания школы рабочей молодежи работал в колхозе и на ремонтно-механическом заводе в Архангельске.Публиковался в газетах «Правда Севера», «Советская Онега», «Северный комсомолец» и журналах «Литературная учеба», «Сельская новь».«Федина беда» — первая книга автора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Идея повести «Резиновое солнышко, пластмассовые тучки» возникла после массового расстрела учеников американской школы «Колумбина» в 1999 г. История трех подростков, которые объединяются, чтобы устроить кровавую баню в своей школе стала первой в Украине книгой о школьном насилии. По словам автора, «Резиновое солнышко, пластмассовые тучки» — не высокая литература с витиеватыми пассажами, а жесть как она есть, история о том, как город есть людей, хроника ада за углом свежевыкрашенного фасада. «Это четкая инструкция на тот черный день, когда вам придется придумать себе войну, погибнуть в ней и сгнить в братской могиле вместе со своим батальоном неудачников», — говорит Войницкий.