Дoрoгoй дaльнeю - [8]
5. Следствие ведут знатоки
Тогда, в городе, его повязала подоспевшая милиция. Он и им сопротивление оказал. Заковали демоны в наручники, затолкали в «обезьянник». И тут только Иван протрезвел, угомонился. Наручники с него сняли и вызвали на допрос. Допрашивали уже совсем другие, не те, которые сюда доставили. Дежурный капитан, хмурый и необщительный, взялся протокол писать, а второй мент, молодой сержантик, осмотрел с головы до ног.
— Что за черножопый у тебя на груди? — спросил он.
— Откуда я знаю, — пожал плечами Иван.
Офицер поглядел на свитер и усмехнулся.
— Че Гевара.
— Как вы говорите? Че Гевара? — заинтересовался Иван, отметив про себя, что грамотный капитан-то, с ромбиком на груди. — Я и раньше про него слышал. Кто это такой?
Он чувствовал себя с ними раскованно, как с друзьями. И тому была причина. Когда-то, отслужив в армии, он получил приглашение из районного управления милиции на работу. Многие из знакомых ребят тогда соблазнились. Но его что-то остановило. Какое-то предубеждение в печенках сидело. «В мусора идти? Да не безрукий же я совсем, чтобы таким способом на жизнь зарабатывать!» А мог бы сейчас в такой же красивой форме сидеть и других допрашивать. Но капитан этого не знал, поглядел враждебно и про Че Гевару не стал рассказывать.
— Вопросы буду задавать я. Фамилия! Имя! Отчество!. Где зарегистрирован? Чем можете подтвердить свою личность?
— Так у меня ж документы с собой, — с облегчением припомнил Иван. — В куртке они, во внутреннем кармане.
— А куртка, где?
— В раздевалке, в ресторане осталась. Вот, у меня и номерок есть.
Перед тем, как его посадить в «обезьянник», менты у него все вещи из карманов вытрясли, но номерок, в пистончике джинсов не заметили. Послали своих за курткой в ресторан, а его, Ивана, опять посадили в камеру. Там еще одна колоритная личность сидела, давно не бритая и дурно пахнущая. Она, эта личность, посочувствовала: «Что? Лепят горбатого к стенке?» Потом допрос продолжили. Слава богу, документы на месте. Пусть разглядывают, не бомж какой-нибудь. Но и тут прикопались. Паспортина вызвала у них подозрение. Они определили, что на фото он не похож на себя.
— Где нашел? — спросил капитан, вертя в руках паспорт. — Или, может, купил у кого?
Иван возмутился:
— Выкрал я, в одна тыща девятьсот девяносто седьмом году пятнадцатого февраля прямо из паспортного стола.
— Обратите внимание, Ватсон, — заметил капитан, обратившись к сержанту. — Дату абсолютно точно назвал и без запинки. Не сообразил, что невиновный человек, имеющий на руках свою подлинную ксиву, не будет запоминать таких пустяков.
— А тож, — с готовностью поддакнул Ватсон-сержант. — Верное наблюдение, товарищ капитан.
— У меня память хорошая! — возразил Иван.
Так, базарили о несущественном, как будто делать было нечего. Но потом Ватсон, дотошно осматривавший куртку, нашел за подкладкой нож, которым Иван пластал мясо. Обнаружили кровяные пятна — и на тесаке, и на платке, которым он обворачивал лезвие. Иван им подробно объяснил, что мясом торговал, и нож требовался для разделки. Не поверили. Погрозили: «Мы тебя только лишь за ношение холодного оружие можем привлечь». Даже к весам придрались. Пружинный безмен был рассчитан на пять кило. Свинью невозможно взвесить. Даже месячный поросенок весит поболее. Это остроумное замечание высказал Ватсон-сержант.
— Террорист я, — сдался Иван. — Яйца у людей отрезал и взвешивал на весах, у кого больше. И выше пяти килограмм не встречалось.
Сержант от удивления открыл рот. Но капитана такое объяснение, как ни странно, вполне удовлетворило. Он спокойно спрятал нож в специальный пластиковый пакет и сказал, что на экспертизу отдаст. И лишь потом перешел к тому собственно, что было содеяно.
— Сколько ты выпил перед тем, как кулаки в ход пустить?
— Да пустяки: поллитру заказывал. И ту не дали допить. Трезвый я. — Иван действительно уже чувствовал себя трезвым.
— А куда исчез твой собутыльник?
— Какой собутыльник?
— Ну, Федя. Который участие в драке принимал.
— Не было никакого Феди.
— Свидетели говорят, что был. Ты его на помощь звал.
— А, это я так. Из какого-то фильма. — Иван беспечно пожал плечами. — Там один мужик повторял: «Надо, Федя, надо». А мне помощи не требовалось, вот я и выкрикнул: «Федя, не надо».
Капитан закурил сигарету, но ему не предложил. Иван, правда, уже год как бросил курить, но в этот раз не отказался бы — прямо засвербило. Однако капитану его желание осталось неведомым. Сделав несколько затяжек, он спросил в лоб:
— А зачем ты парламентскую группу в гостинице искал?
— Какую еще группу?
— Ну, депутатов. Из Думы.
— Никого я не искал, — ответил Иван, оторопев от нового обвинения.
— Дежурная говорит, что искал, — спокойно опроверг капитан. — И у нас нет оснований ей не верить.
— Зачем же мне было искать? Неужели я в заложники их хотел взять?
— Хватит дуру гнать, — капитан поморщился.
Он тщательно пересмотрел документы из бумажника. Там, помимо всего прочего, было несколько квитанций и извещений по оплате налогов, а также письмо из банка с требованием погасить задолженность по кредиту, который Ходорковы взяли летом, чтобы купить новый холодильник (старый в самую жару сгорел). А еще грозное предупреждение от энергосетей, что они отключат свет, если до такого-то числа не будет оплачен долг. Не пропустил капитан и сберкнижку, с пятью рублями на счету.
Варваре Трубецкой 17 лет, она только окончила школу, но уже успела пережить смерть отца, предательство лучшего друга и потерю первой любви. Она вынуждена оставить свои занятия танцами. Вся ее давно распланированная жизнь — поступление на факультет журналистики и переезд в Санкт-Петербург — рухнула, как карточный домик, в одну секунду. Теперь она живет одним мгновением — отложив на год переезд и поступление, желая разобраться в своих чувствах, она устраивается работать официанткой, параллельно с этим играя в любительском театре.
"Короткие и почти всегда бессюжетные его рассказы и в самом деле поражали попыткой проникнуть в скрытую суть вещей и собственного к ним отношения. Чистота и непорочность, с которыми герой воспринимал мир, соединялись с шокирующей откровенностью, порою доходившей до бесстыдства. Несуетность и смирение восточного созерцателя причудливо сочетались с воинственной аналитикой западного нигилиста". Так писал о Широве его друг - писатель Владимир Арро. И действительно, под пером этого замечательного туркменского прозаика даже самый обыкновенный сюжет приобретает черты мифологических истории.
Произведения Акмурада Широва – «туркменского Кафки», как прозвали его многие критики, обладают невероятной эмоциональной силой. Живые образы, психологически насыщенные наблюдения, изящные метафоры, сочный, экзотичный язык, и главное, совершенно неожиданные философские умозаключения. Под пером мастера даже самый обыкновенный сюжет приобретает черты мифологических истории. Мир в произведениях Широва совершенно уникален. В нем логика уступает место эмоциям, сновидения вторгаются в жизнь, а мифы кажутся реальнее самой реальности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале: «Знамя» 2006, № 1-2 Об авторе: Инна Лиснянская — поэт, прозаик, печатается в «Знамени» с 1987 года. Кроме стихов, у нас опубликованы повести «Величина и функция» (1999, № 7) и «Отдельный» (2005, № 1).