Дорогие гости - [182]
Но бедный парень, затянутый в неумолимый механизм… Мысли Фрэнсис уже возвращались к ужасной действительности. Она повернула голову. Открыла глаза. И увидела на комоде конверт с двенадцатью фунтами.
Не смотри на него, приказала она себе. Не вздумай открыть рот. Молчи. Ради бога! Но она ничего не могла с собой поделать. В ней снова вскипало слепое безумие. Издав мерзкий, презрительный смешок, Фрэнсис сказала каким-то чужим голосом:
– Боюсь, сегодня я не отработала твоих денег.
Лилиана подняла голову с подушки и нахмурилась:
– В смысле?
– Или я неправильно тебя поняла? И ты принесла плату за что-то другое? Не беспокойся. Я не пойду в полицию, если тебя это волнует. Парень как сидел в тюрьме, так и будет сидеть.
Несколько мгновений Лилиана не шевелилась. Потом резко отпрянула, откинула одеяло, вскочила с кровати. По-вернувшись спиной к Фрэнсис, она одернула юбку и блузку, но причесывать растрепанные волосы не стала. Дергаными яростными движениями она надела шляпку, сунула ноги в туфли, натянула пальто, затолкала перчатки в сумку. И лишь повесив сумку на руку и подхватив с пола чемодан, она наконец обернулась к Фрэнсис, которая все это время наблюдала за ней с кровати.
Обернулась и произнесла холодным, ровным тоном:
– Мне жаль, Фрэнсис, что ты не такая сильная, как воображаешь.
Фрэнсис опешила:
– Что?
– Только не надо наказывать за свою слабость меня и притворяться, что ты поступаешь так из-за парня. Если я захочу получить наказание, я пойду к инспектору Кемпу, чтобы меня наказали за то, в чем я действительно виновата.
Лилиана прикрыла глаза ладонью и продолжила дрогнувшим голосом:
– Ну вот, ты вынудила меня сказать жестокие слова, а ведь я пришла, чтобы просто… просто…
Она уронила руку:
– Я от многого отказалась ради тебя, Фрэнсис. Я отказалась от ребенка. Я тебе не навязывалась. Если бы я и хотела подобных отношений, то уж наверное предпочла бы, чтобы все было проще для меня. Но я… Нет, не подходи. Не прикасайся ко мне! – Фрэнсис спрыгнула с кровати и рванулась к ней. – Отстань! – Лилиана оттолкнула ее.
Фрэнсис охватила паника. Темное безумие бесследно исчезло – будто бы лопнуло, проткнутое булавкой.
– Лили, прости меня! Пожалуйста! Я не понимаю, что со мной творится. Я…
– Отстань!
– Мне кажется… мне кажется, я схожу с ума. Недавно ночью я… Прошу тебя, Лили! – (Лилиана уже открыла дверь.) – Не уходи! Не оставляй меня. Я не знаю, почему я тебя оскорбила. Я не хотела…
– Отвяжись!
На этот раз Лилиана ударила по-настоящему. Удар пришелся прямо под скулу, и Фрэнсис отшатнулась. Она прижала ладонь к горящей щеке, и они с Лилианой оцепенело уставились друг на друга – в ужасе от того, что они делают, в ужасе от того, что напомнил им этот момент, и в ужасе от собственной беспомощности, от своей неспособности распутать ситуацию, в которой они оказались и чем дальше, тем больше запутывались.
– Не уходи, – слабо повторила Фрэнсис.
Но было поздно. Слишком поздно. Лилиана уже повернулась и бросилась прочь. Дробный стук ее каблучков в тишине казался оглушительным, как пулеметная очередь.
Во вторник была годовщина смерти Джона-Артура, но Фрэнсис смотрела на фотографию брата сухими глазами. В тот же день в Камберуэлле состоялось повторное дознание, и присяжные, выслушав коронера, вынесли вердикт «преднамеренное убийство». В четверг нужно было идти на очередное слушание в полицейском суде, но у Фрэнсис не хватило на это сил. Она осталась дома: лежала на диване, свернувшись калачиком, и читала «Похищенного». Около часа пополудни явилась миссис Плейфер с новостями, которые ей сообщила Пэтти, чья племянница была помолвлена с констеблем. Слушание заняло буквально десять минут. Обвинитель завершил изложение доказательств по делу, и судья остался полностью удовлетворен. Под аплодисменты родственников Леонарда и одобрительные возгласы публики он объявил постановление о передаче дела Спенсера Уорда в Олд-Бейли, где оно будет рассмотрено через две недели.
17
Ладно, по крайней мере, скоро все кончится, уныло думала Фрэнсис: безумие, нервотрепка, постоянное вранье, необходимость прятаться по углам – все останется позади. Шестого ноября откроется судебный процесс. Она испытывала известное облегчение оттого, что знала точную дату, и знала, что тогда все наконец разрешится так или иначе. Раньше Фрэнсис даже не представляла, что страх может надоесть, прискучить. Сейчас она вспоминала разные виды страха, одолевавшего и потрясавшего ее с тех пор, как началась эта история: приступы дикой паники, черного ужаса, мучительного отчаяния, эмоциональные и физические коллапсы. Ни единого скучного момента! Но теперь ей все надоело, осознала она. Надоело до слез, до зубовного скрежета. До смерти надоели мысли о чертовых постояльцах, доставивших столько неприятностей, надоели собственные страх и трусость.
Лилиану за эти две недели Фрэнсис видела лишь раз, в начале второй недели. Они ни словом не обмолвились о безобразной сцене, произошедшей между ними, да и вообще о прошлой своей встрече. Лицо Лилианы хранило замкнутое выражение, держалась она холодно и отчужденно. Обе явились по вызову одного из юрисконсультов и сидели с ним в офисе на верхнем этаже, пока он в последний раз просматривал и уточнял их показания о событиях вечера, когда был убит Леонард. Поначалу Фрэнсис испугалась, что он попросит ее выступить свидетелем в суде: живо вообразила, как придется взойти на свидетельскую трибуну и отвечать на наводящие вопросы обвинения под взглядом парня. Но оказалось, для этого нужна только Лилиана. Он сожалеет, что вынужден обратиться к миссис Барбер с такой просьбой, сказал юрисконсульт, но долго допрашивать ее не станут. Мистеру Айвсу – адвокату, которому поручено дело, – потребуется всего лишь, чтобы она подтвердила ряд фактов, имевших место в день смерти мужа, ну и припомнила кое-какие подробности июльского вечера, когда на него было совершено первое нападение… Возможно, они слышали о Хамфри Айвсе, королевском адвокате? Его имя часто мелькает в газетах. Он очень опытный адвокат, просто блестящий, и при его участии судебный процесс займет дня три, не больше; ну в самом крайнем случае четыре – если адвокат защиты, мистер Трессилиан, окажется достаточно искусным. Он совсем еще новичок, взявший дело за минимальный гонорар, а от таких никогда не знаешь, чего ждать. Такие вот новички иногда рвутся поскорее все закончить, а иногда хотят произвести хоть какую-нибудь шумиху, «от всего яростно отбрыкиваясь». Но миссис Барбер следует помнить, что в любом случае исход процесса уже предрешен. Мистер Айвс ясно дал понять, что к нему редко попадали дела столь очевидные.
