Дороги в горах - [79]

— Да, не совсем.

— Ну, как это поясней? Вот поднял нас Олег ночью хлеб спасать от дождя. А так спать хочется! Провались, думаешь, все. А потом во время работы такой единый порыв! И все кажется нипочем.

— Теперь понимаю, — со смехом выдохнула Клава.

— А вообще-то тяжело, — сказал Игорь.

— И мне сначала тяжело было. Ох, и тяжело. А теперь вот заправской дояркой стала.

— Я это по рукам узнал. Прошлый год ладони у тебя были мягкие, а теперь все в мозолях. И запах фермы… Даже духи бессильны…

Игорь хотел еще что-то сказать, но Клава рывком выхватила руку, отступила.

— Не нравится?

— Да нет, почему же? — Игорь шагнул к Клаве, но та вновь отступила.

— Я не бездельничаю.

Клава порывисто повернулась и пошла. Игорь некоторое время стоял в недоумении, а когда хватился, Клава уже утонула в темноте.

— Клава! Клава!

Клава не отзывалась. Даже шагов ее не было слышно.

* * *

Мать встретила сына испытующим взглядом. Ей очень хотелось узнать причину раннего возвращения Игоря. По всему видно, не пришлось встретиться со своей дояркой. Умный мальчик, а понять не может…

Игорь угадал мысли матери. «Она во всем виновата. Только она! Из-за нее так, получилось сейчас с Клавой. Гудит и гудит, как надоедливый комар. И что ей далась Клава? Какое ее дело?»

Игорь вошел в свою комнату и, не оборачиваясь, размахом руки захлопнул за собой дверь. В окне жалобно звякнуло стекло.

— Сумасшедший! — возмутилась Феоктиста Антоновна.

«Вы черта сведете с ума», — мысленно ответил матери Игорь, останавливаясь около кровати. Еще раз попытался осмыслить случившееся. Кто виноват? Другая бы внимания не обратила, а Клава обиделась. Да, напрасно он завел разговор о мозолях, особенно о запахе. Это мать… Долбит все время… А Клава замечательная. И трудности выдержала, дояркой стала. Матери ведь не понять. Если бы она хоть когда-нибудь работала. А он, Игорь, понимает. Сам испытал…

Игорь включил свет, снял и бросил на стул пиджак. Засунув руки в карманы, ходил по комнате, останавливался и, качаясь с носков на пятки, думал.

Ее надо увидеть, сказать все, извиниться. Но в Дом культуры она больше не придет. Надо поехать туда, на ферму! Завтра же поехать!

* * *

Как и раньше, плыло по голубому небу щедрое солнце. На легкий порыв ветерка осины и березки отвечали веселым беззаботным лепетом, кедры — глухим задумчивым шумом, а лиственницы оставались безмолвными. Они могут померяться силами только с бурей. Как и раньше, в траве ярко горели цветы, зрели ягоды, стремительно мчалась, играла серебристыми переливами Катунь. Но Клава ничего не замечала. Она отвечала на вопросы подруг, улыбалась на бесконечные шутки Эркелей, доила коров, учитывала молоко, но делала все это безучастно, по привычке. А как только выдалось свободное время, ушла в лес. Вот и сейчас, ступая по хрусткой хвоевой кошме, она думает о случившемся. Кажется, она сглупила. Ведь Игорь сказал правду. Разве у нее руки не в мозолях, разве не пахнет от нее молоком, фермой? Все так, все правильно. Только… только почему он сказал таким тоном. Наверное, это влияние матери…

— Клава! Где ты скрываешься?

Клава оглянулась. Между стволами кедров бежала Эркелей. «Что ей надо? — с неприязнью подумала Клава. — Покоя не дает».

— Почему ты все прячешься?

— Ничего не прячусь, просто хочется побыть одной.

— А вот не побудешь одна. Иди! Привезла.

— Кого привезла?

— Да этого… Игоря твоего. — Эркелей заглянула Клаве в лицо. — Все для тебя стараюсь.

Клава не смогла удержаться от улыбки.

И вот они снова рядом. Игорь чувствует себя виновато. Смотрит больше по сторонам или под ноги. А Клаву словно подменили, словно и не было задумчивой грусти в черных продолговатых глазах.

— Молока хочешь? Выпей с дороги.

Игорь не успел еще ничего сказать, а Клава уже побежала в избушку, принесла полную кружку молока.

— Пей, Пойдем, я наше стадо покажу. Вон там, за кустами… Недалеко. Ты же будущий зоотехник.

Дорогой Игорь то и дело бросал на Эркелей косые взгляды. Там Нинка к ним примазалась, а тут эта… Нет никакой возможности поговорить. А поговорить надо откровенно, сказать все.

Коровы паслись, утопая по колено в густой траве. Клава и Эркелей направились в середину стада. Игорь, чуть приотстав, опасливо поглядывал то на одну корову, то на другую.

— Коровы не особенно важные. Местной породы, — Клава поминутно оборачивалась к нему. — Но Ласточка… Где она? Ах, вон!

Клава подошла к Ласточке, хлопнула ее по спине, почесала за ухом.

— В моей группе. Симменталка третьего поколения. Хорошая?

Стараясь показать себя смелым, Игорь тоже подступил к Ласточке, кончиками пальцев прикоснулся к ее короткой блестящей шерсти. Но корова, обороняясь от мух, махнула головой, и Игорь так поспешно попятился, что, путаясь в траве, чуть не упал. Эркелей, не сдержавшись, хихикнула. Смущенная Клава укоряюще посмотрела на подругу.

— Может, посмотрим, как коровник строят? — предложила девушка, стараясь, сгладить неловкое положение. — Дед Обручев бригадой командует. Борода, как лопата. Интересно.

— Да нет… — неопределенно протянул Игорь, почему-то оглядываясь по сторонам. — Надо, пожалуй, домой пробираться. Ведь далеко.

— Знаешь что? Я тебя отвезу. Хорошо?