Дороги шли через войну - [44]

— Виктор, а что тебе подарить на память о нашей встрече? — спросил Бела.

— У нас в Армении говорят: «Лучший подарок гостю — горы. Бери любую, только Севан не трогай», — пошутил Мурадян.

— Я знаю: Севан — красивейшее озеро. Видел его: им я любовался в тысяча девятьсот тридцать девятом году, когда приезжал в Ереван на тысячелетие армянского национального эпоса «Давид Сасунский»… Так вот — об озерах. Наш Балатон тоже красив, но ваш Севан в горах просто великолепен. Так что возьмешь на память? Выбирай…

— Бела Иосифович! Лучший подарок — твоя книга с твоим автографом.

— Договорились. Сейчас подпишу.

Бела Иллеш подарил книги, переведенные на русский язык. И теперь, когда писателя нет в живых, его книги на русском и венгерском языках и его портрет напоминают Мурадяну о пламенном революционере-интернационалисте, мужественном антифашисте, большом друге нашей страны и талантливом писателе, с которым Виктора Мурадяна свели дороги войны.

В Душанбе, в квартире Бобаджановых, заботливая Сабохат собирала чемоданы в дорогу. Военкомат выделил ветерану войны две путевки в Гурзуф. А тут из Полтавы пришла встречная телеграмма: городской комитет партии и городской Совет приглашали Бобаджанова в Полтаву на празднование 40-летия освобождения города от фашистских захватчиков. Телеграмма была официальной, она пришла в ЦК Компартии Таджикистана.

— Надо лететь, уважить просьбу полтавчан, — посоветовали в ЦК.

— Так мы в санаторий опоздаем. В Полтаве надо быть двадцать второго сентября, а путевки с двадцать третьего.

— Понимаем, Мирзо Бобаджанович, однако лететь в Полтаву надо. А в Гурзуф дадим телеграмму, предупредим о вашей задержке, объясним причину.

И Мирзо вместе с Сабохат полетел в Полтаву. Самолет приземлился в Борисоглебском аэропорту. Подали трап, прилетевшие вышли из самолета, спустились вниз и очутились в живом коридоре встречавших полтавчан. Мирзо с Сабохат шли по этому тесному коридору, смущенные и ошеломленные такой неожиданной встречей. Пионеры бросали им под ноги цветы, кто-то выкрикивал приветствия…

По поручению городского комитета партии Бобаджановых встречал секретарь Ленинского районного комитета партии Полтавы Алексеев — приветливый, жизнерадостный человек средних лет. Он был в светлом костюме, без головного убора. День был солнечный, теплый — самый подходящий для праздника.

— Добро пожаловать! Ласкаво просимо! — приветствовал Алексеев гостей и после знакомства повез их в город.

На другой день, 23 сентября, Мирзо и Сабохат были приглашены на праздничные торжества. Они проходили в городском парке Победы, в областном театре, на многих улицах и площадях.

По случаю праздника Мирзо надел костюм с орденами и медалями. Вышли из гостиницы на улицу и окунулись в ликующую толпу полтавчан. Многочисленная колонна празднично одетых людей всех возрастов двигалась мимо гостиницы по направлению к парку. Над колонной развевались алые знамена, звучала музыка. В руках у многих идущих были яркие цветы. Вся улица украшена красными флажками, лозунгами, плакатами, огромными транспарантами. Из динамиков неслись слова приветствия и признательности: «Слава доблестным советским воинам — освободителям Полтавы!», «Героям, нашим спасителям, — ура!»…

Мирзо взял Сабохат под руку, они встали в колонну ветеранов войны и пошли. На тротуарах, возле домов, на балконах — всюду стояли радостные жители города и горячо приветствовали ветеранов — освободителей Полтавы. Какая-то девочка в школьной форме с пионерским галстуком на груди подбежала к Мирзо, взяла его за руку и пошла рядом.

— Девочка, как тебя звать? — спросила неожиданную попутчицу Сабохат.

— Меня зовут Оксаной, — бойко ответила девочка. — А вас, тетя, как зовут?

— Сабохат.

— Как, как? — переспросила Оксана. Она заглядывала в лицо идущей рядом женщины со смуглым, не похожим на здешние, лицом и удивлялась: у этой женщины были черные волосы и такие же брови и глаза.

— Какое у вас имя странное. Я никогда не слышала такого, — вслух размышляла девочка.

В разговор вступил Мирзо:

— «Сабохат» — это таджикское слово, — сказал он, поглаживая рукой светлые, выгоревшие на солнце волосы юной спутницы. — В переводе на русский язык «сабохат» означает «рассвет», «утренняя заря». Поняла, Оксаночка?

— Поняла, только не очень, — призналась она.

Оксана оказалась бойкой на язычок. Она рассказала о себе, о своей школе, о маме, которая не успела собраться, все «наглаживает новую блузку», которую ей купил папа. А он устал ждать маму и ушел на праздник раньше и сейчас идет где-то там, впереди, наверное, уже к парку подходит… Рассказала и о своем дедушке Грицко, который «тоже воевал и у которого тоже есть ордена и медали».

— А дедушка-то здоров? Сколько ему лет? — поинтересовался Мирзо.

Оксана призадумалась, посерьезнела и стала отвечать по порядку:

— Вообще-то дедушка не болеет, да только стал какой-то тихий. Жалуется: ноги болят. Вот и на праздник со мной не пошел. Я звала, а он говорит — по телевизору буду смотреть. А лет дедушке много — больше восьмидесяти.

Перед самым парком Оксана попросила дядю Мирзо отпустить ее руку, и она сразу растворилась в толпе.