Дороги ратные крутые - [37]

— Коля, огонь по ДЗОТам, иначе пехота не пройдет!

— Есть огонь по ДЗОТам! — ответил Наконечный.

Из ДЗОТов, подавленных огнем танков, стрельба резко ослабла. Стрелковые взводы по колеям танков устремились вперед, миновали проходы, перестроились в цепь и с криком «Ура» ворвались в первую траншею.

Затем батальон за танками двинулся ко второй траншее, за которой начинался плавный спуск к Вязовке. Танковая рота, раздавив несколько ДЗОТов, пройдя вторую траншею и уничтожив две противотанковые пушки, начала спуск к речке. Артиллерия перенесла огонь на рубеж 300—400 метров за второй траншеей. Было видно, как справа подходила ко второй траншее 2-я танковая рота. «Неплохо атакуем», — подумалось мне.

Но радость оказалась преждевременной. Отойдя на 300 метров от второй траншеи, танки попали под обстрел противотанковых пушек, в том числе самоходных, с южного берега речки. Из-за помех, которые создавало редколесье, по ним вели огонь только два-три танка. Артиллерия же, прекратив огонь по целям северного берега, не перенесла его на южный. Попытка вызвать огонь поддерживающего дивизиона не удалась: рация командира дивизиона вела радиообмен с командиром артполка и не принимала команд. Здесь следует отметить, что эксперимент с размещением артиллеристов в танках командиров рот не оправдал себя, артиллеристы не имели приборов, а при закрытых люках ничего не видели. Причину же не переноса огня узнал в конце дня: поскольку темп атаки оказался ниже расчетного и огонь на первых рубежах велся продолжительнее, чем планировалось, то снарядов не осталось. Никто в известность об этом нас, танкистов, не поставил.

Все же через подполковника Ершова удалось вызвать огонь двух дивизионов из дивизионной группы, но затяжка стоила дорого: хотя рота уничтожила часть противотанковых орудий, и огонь по танкам ослаб, в роте сгорело две машины.

С возобновлением наступления роты резко усилился артиллерийский и минометный огонь противника. Под его воздействием и при виде горящих танков залегшие в снегу стрелки откатились назад, во вторую из захваченных траншею. За танками шел лишь взвод саперов. Пехота отставала уже более чем на 600 метров. А комбат по радио уверял, что роты возле танков.

Вновь, как и под деревней Вязовка, повернул танк назад и поспешил к пехоте. К моему удивлению, оказалось, что комбат продолжал оставаться на КП в исходном положении, в двух километрах от танков, и склон к речке и танки на нем видеть не мог.

Разыскал обоих командиров стрелковых рот и объяснил им обстановку. Они оживились, среагировали удивительно быстро, и вскоре их роты броском вслед за танками вышли к речке. Здесь Вязовка имела крутые, особенно с нашей стороны, берега, поэтому противник не просматривал и не обстреливал ее русло. После беспрепятственного перехода речки, на подъеме, в двухстах метрах от нее, стрелки были встречены огнем.

Теперь мы оказались перед рубежом обороны батальона второго эшелона, перед тем самым, с которого противотанковые орудия противника сожгли два наших танка. Он проходил по гребню высоты 67,0. Следовало организовать бой за овладение им, что должен был сделать комбат. В докладе подполковнику Ершову об овладении южным берегом Вязовки сказал также и об этом.

— Поздравляю с успехом! — воскликнул он в ответ. — Приму меры. 2-я танковая рота вместе с пехотой уже вышла на спуск к речке.

Через полчаса с подполковником Ершовым на его танке прибыли командир стрелкового полка майор Шурко, командиры стрелкового батальона и артдивизиона. Они получили порядочную нахлобучку от майора Шурко и взялись за организацию боя. А мне подумалось: разве майору Шурко невдомек, что отстали и не видели бой не только его подчиненные, но и он сам?

Вскоре рубеж высоты 67,0 был в наших руках. В сумерках просматривались трупы фашистов, искореженные противотанковые пушки и обгоревшая самоходка. Пленные и убитые оказались из 174-го пехотного полка 81-й пехотной дивизии. Вслед затем справа вышел на южный берег речки правофланговый батальон 86-го полка со 2-й танковой ротой. Слева, к юго-западу от Обжино, захватил южный берег 92-й стрелковый полк с 11-м танковым полком.

Наш полк потерял еще три танка подбитыми и несколько застрявшими. И все же в этот день полк достиг пусть скромного, но успеха. Это воодушевило и командование, и личный состав.

К концу суток мы вновь были у комдива. Генерал Степаненко сделал строгое внушение командирам 86-го и 92-го гвардейских стрелковых полков за отставание пехоты от танковых полков и слабое управление. Но особо запомнился разговор с представителем 6-й воздушной армии.

— Когда же будет работать штурмовая авиация?

— При высоте облаков хотя бы 1100 метров, — ответил подполковник. — Сегодня весь день она была не более 800 метров. Зато ночные бомбардировщики, как вы слышите, уже работают.

— Надо, чтобы вы противостоящих нам фашистов били, а не только пугали их тылы! — резко заметил генерал. — Выходит, и завтра вся надежда на артиллерию?

— С боеприпасами будет бедно, — доложил заместитель по артиллерии.

— К артиллерии у нас большие претензии, — доложил подполковник Ершов. — Артподготовка оказалась неэффективной. Большинство разрывов снарядов оказалось далеко от целей. Командиры дивизионов отстают от боевых порядков танков и пехоты, не видят их, не говоря уже о целях. Сегодня в интересах танков ни разу своевременно не был открыт огонь.