Дороги, где нет бензоколонок - [23]

— Да?

Он отложил бумаги, с полминуты пристально рассматривал меня, а потом осторожно взял мою руку и притянул меня к себе.

— Это не важно, что ты — не она. — Прошептал он. В одно мгновение он изменился настолько, что я увидела перед собой другого человека. — Быть может, я забрал тебя не потому что ты — Элла.

— А почему? — Глупо спросила я. Я лежала уже на его груди, близко-близко от его губ. Его изменившийся голос, неожиданная нежность его рук…

— Я хочу, чтобы ты разделась и легла рядом со мной. — Тихо сказал он.

Что-то стыдливое во мне воспротивилось, но это был такой жалкий голосок, что я почти не услышала его. Как заводная кукла, я встала и сняла с себя всю одежду. Легла рядом с ним, уже почти неживая. Если бы он достал нож и вонзил в мою грудь, я бы даже не попыталась защититься. Но он вдруг резко повернул лампу на меня и склонился над моей грудью. Все исчезло. Это очарование момента, которому я поверила, просто пропало и все. Руслан грубо провел пальцем по моей груди, потом спустился на живот, задержался там. После этого раздвинул мне ноги и потрогал кожу на внутренней стороне бедра.

— Все, можешь одеваться. — Жестко бросил он. Сам сел, взял кофе и начал пить мелкими глотками. Я, совершенно раздавленная, влезла в свое платье. Вернее — в викино платье.

— Что происходит? — Жалко спросила я.

— Происходит то, что ты не Элла. И нужно смириться. Впрочем, твоей же вины здесь нет. Мы зря выдернули тебя из постели твоего новобрачного, прости. И я не знаю что делать с тобой дальше. — Ровным голосом отозвался Руслан. — Я могу еще понять, что тебе изменили форму носа, прическу, слегка изменились черты лица, потому что ты выросла. Но родинки так просто не пропадают. Во-первых, зачем их удалять, если тебя и так некому было бы опознать в случае чего. Во-вторых, если бы их удалили, то остались бы следы. Хоть какие-то следы. Я знал ее тело даже лучше чем свое. Каждую родинку я помню до сих пор. У тебя не ее тело, ты понимаешь? Ты не она. Теперь я знаю точно.

Нет, только не это! Сейчас я больше всего на свете хотела быть ею! Плевать на это ужасное прошлое, на все плевать! Но потерять Ру… Неужели он прав?! Чертовы родинки, я не помню, чтобы у меня была хоть одна! Мое тело было идеальным, ни единого пятнышка! И я так гордилась этим…

Мне нечего было сказать Руслану. Я не помнила ни одного момента из жизни Эллы, это само по себе было доказательством, что я — не она. Теперь он только подтвердил это. В этот момент я очень отчетливо ощутила, что чужая здесь. Руслан и Вика — не моя семья. Просто люди, которые похитили меня. Кто они на самом деле? Беглецы? Им удалось выбраться из того страшного плена, и теперь они скрываются? А сам Ру? Ведь на самом деле он убийца. Убийца моего дяди!.. Я слишком много знаю. Я чужая. И я опасна для них. Мне нужно дочитать дневник, чтобы узнать что произошло в конце, узнать чем все закончилось для Эллы! Я бросила последний взгляд на Руслана и с видом раздавленной покорности пошла на кухню. Там я хищно схватила дневник и нырнула в свою комнату. Нужно было спешить, хотелось сразу прочитать последнюю страницу, но вместо этого я пролистала несколько страниц с того места где закончила и снова впилась в аккуратные строчки.

3

Сегодня

Конечно я навсегда запомнила их глаза, когда их привели после ПЕРВОГО раза. Свой первый раз я помню весьма смутно. Мозг будто выключился, и я почти не воспринимала происходящее. Быть может, у них было так же. Впрочем, Руслан быстро пришел в себя. Он вообще был таким же приспособляемым, как и я. Но Вика… конечно же она тонула во всем этом. Несколько дней она вообще не разговаривала с нами. Была как робот — ела, спала, ходила по комнате… Со страшными стеклянными глазами. Иногда нас выводили погулять во двор. Там она садилась на покрашенную синей краской лавочку и не мигая смотрела в пустоту. В эти дни я радовалась, что не рассказала им про яму. Они видели ее во дворе, но не знали о том, что знала я. Руслан даже сказал, что можно попробовать бежать через эту яму. Быть может, это какой-нибудь подземный тоннель, сказал он. От его слов меня передернуло, и я решила в ближайшее время рассказать им правду.

То, что Серж называл «работой» — бывало не часто. Раза два-три в неделю. Почти всегда одни и те же люди. Вскоре даже Вика перестала особенно переживать по этому поводу. Когда ее приводили, она выглядела уже вполне нормальной. Я не стану останавливаться на том, что было в первые месяцы. Это слишком неприятно вспоминать даже сейчас. В голове моей было довольно сумбурно, когда я постигала все тайны любовного искусства. Пока все что делали со мной, отдавалось физической болью, я не могла сосредоточиться на главном — на нашем выживании. Просто старалась выполнять что мне говорят, и просила своих друзей делать то же самое, когда вызовут их. Я сказала Руслану и Вике, что мы находимся в очень плохом месте, что нас похитили из детского дома, и если мы не будем покорны, нас убьют. Это было жестоко, но мне нужно было как-то подхлестнуть их, чтобы они не разрушились от навалившегося на нас кошмара.

«Посетители», как я уже упоминала, были почти одни и те же. В основном довольно дряхлые мужчины с жадными дрожащими руками. По крайней мере нам, детям, доставались такие. Когда мы немного подросли, Ру стали вызывать для женщин. Разных, но чаще пожилых, во всяком случае, такими они казались Руслану. Я думаю, все это были какие-то очень важные люди. Сверхважные. Несколько раз при мне упоминалось, что за пользование мною заплачено очень много денег. Возможно, это были даже люди из правительства. Мы смотрели все сериалы подряд и знали, что самые гадкие и развратные люди встречаются как раз во властных структурах.