Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [96]

Я работаю с контрразведкой, которая является частью ЦРУ. Конечно, не все время, а лишь время от времени. На самом деле, это не так гламурно, как кажется, но это лучше, чем работать в конторе, — что они и хотели, чтобы я делал с самого начала.

Скоро я получу свои капральские шевроны. Это еще одна часть той цепи событий, которая началась, пока я был на холме 65.

Я получил письмо от Пэта. Он был в Японии, и летит домой. По крайней мере, он вернется домой к своей жене. Воодушевление — это самая большая часть исцеления от чего-то подобного, как это.

Последние дни было дождливо и холодно. Этот холод действует мне на нервы, но говорят, муссоны долго не продлятся.

Возможно, завтра или послезавтра я покину Ан-Хоа. Знаю, что тебе трудно поспевать за теми местами, где я бываю, потому что приходится много передвигаться. Мне кажется, я пролетел на вертолетах больше миль, чем на авиалайнерах.

Нет, я ничего не слышал от Лауры. Наверное, это и к лучшему, — сомневаюсь, что ей понравится этот старый мешок с костями и шрамами.

Только что узнал, что сегодня мне не придется выходить на периметр, и это большое облегчение, — с тех пор, как я вернулся из Дананга, я выходил на дежурство каждую ночь.

Нет, 5-й полк не выводится. Я думаю, что они ждут, пока пройдет местный Новый год, чтобы передать базу АРВН. Чего я никак не могу понять, так это того, что в последнее время сюда прибывает много новых парней из Штатов.

Похоже, погода налаживается. Чего бы я только не отдал, чтобы сидеть сейчас перед нашим камином. Береги себя, скоро напишу тебе снова.

С любовью,

Джозеф

* * *

Двадцать пятого декабря я затащил Рэда в самый безопасный бункер в нашем периметре, чтобы встретить Рождество. Когда мы туда прибыли, вечеринка только началась.

У одного из «ворчунов» была бутылка из-под Клорокса с водкой, и после первого же глотка я спросил парня, ополоснул ли он бутылку.

— Нет, а зачем?[104]

Я не смог придумать ответа, который бы что-то изменил, поэтому мы пили самую отвратительную на вкус водку и курили травку.

Наступление темноты ознаменовало начало празднования Рождества. Мне никогда не приходилось пускать сигнальные ракеты, но в ту ночь через мои руки их прошло предостаточно. Небо над Ан-Хоа озарилось ослепительной вспышкой красных, белых, синих и зеленых вспышек. На следующий день командир полка выразил свое неудовольствие, но на самом деле это никого не волновало, и я не думаю, что это сильно обеспокоило и самого командира. Наверно, для парней это был самый безопасный способ выпустить пар из-за того, что их не было дома на Рождество.

Двадцать девятого мы с Рэдом общались в бункере в нейтральной зоне. После полуночи зазвонил полевой телефон. Я не мог поверить, что нас вызывают.

Узкая тропа, ведущая к бункеру, была длиной в полмили и петляла между рядами колючей проволоки, крутыми траншеями и оврагами. Было пасмурно, и если не считать света от случайных вспышек вдалеке, единственный фонарик, который был у нас, в такой темноте оказался почти бесполезен. Я нагрузил Рэда, и мы тронулись в обратный путь. У него была М-16, я же шел с М-14, оба с установленными «Старлайтами».

Я хорошо знал дорогу, но, учитывая условия, даже мне было трудно ориентироваться. С Рэдом, который был Эф-Эн-Джи, вышла совсем другая история. Я не мог удержаться от смеха, когда он падал или цеплялся за колючую проволоку примерно через каждые двадцать футов, разбив попутно прицел «Старлайт».

Когда мы все-таки добрались до базы, Рэд действительно представлял собой забавное зрелище. Его камуфляж был разорван, сам он был покрыт грязью. Когда сержант Пьюл увидел его, с ним случился припадок. Ему придется объясняться с ганни, что случилось с очень дорогим оптическим прицелом. И после этого ганни придется объясняться с капитаном. Я был командиром команды и должен был принять его гнев на себя. Я недоверчиво смотрел, как Пьюл ругается на все, что находится в палатке. Стены, палаточные столбы, столы, даже наш священный маленький холодильник. Я никогда не видел его таким взбешенным. Я не понимал и десятой доли того, что он выкрикивал, но точно знал, что это не то, что парень сказал бы своей матери. Когда он выдохся, на его лице застыл растерянный взгляд. Пришлось прийти ему на помощь.

— Боевые потери, сержант. Просто спишите его на боевые потери, — сказал я.

— Да, да, именно это я и сделаю, — пробормотал он себе под нос и ушел.

Я обнял Рэда за плечи и изо всех сил потащил его в медпункт. Санитар бросил на меня странный взгляд и повел Реда к месту, где можно было раздеть его и смыть грязь. Я сел его ждать и заснул.

Док разбудил меня через час.

— Твой друг готов идти. Я знаю, что вы, ребята, чокнутые, но у него царапины и синяки по всему телу. Он что, упал с горы?

— Нет, он чертовски хороший стрелок, просто еще не научился ходить.

Санитар только покачал головой. Кажется, на войне часто качают головой — просто не могут найти слов, соответствующих ситуации.

* * *

Мое первое задание на работу с контрразведкой пришло на следующий день, когда мой командир отделения приказал мне выбрать другого командира команды, с которым я хорошо ладил.