Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [7]

Шрифт
Интервал

— Уард, ты не спишь?

Как я мог спать?

— Сэр, да, сэр.

— Не гони, Уард, я хочу поговорить. — Он притянул меня ближе. — Я хочу знать, нравлюсь ли я людям.

Какого хрена? Нравится ли он? Да все просто ненавидели его!

— Так точно, сержант Грейвс, конечно, людям вы нравитесь!

— Лживый сукин сын! — Он толкнул меня вниз, но сразу же встряхнул обратно.

— Я нравлюсь тебе, Уард?

— Так точно, нравитесь, сержант Грейвс.

— Еще одна чертова ложь! — Меня снова отпустили и дернули вверх.

— Я хочу знать правду, Уард.

— Никак нет, сэр, никто вас не любит.

Он отпустил меня, положив руки на бедра, и уткнулся в пол. Я едва услышал его бормотание: «Хорошо, хорошо», — перед тем, как он внезапно встал и, пошатываясь, пошел в темноту, только для того, чтобы во время подъёма стать таким же привычным для нас Грейвсом.

Подобные ночные визиты продолжалась на протяжении всего нашего пребывания на стрельбище. В конце концов до меня дошло, что он был очень одинокий человек. Иногда Грейвс расспрашивал меня о доме, или о ком-либо из солдат взвода, но практически никогда не упоминал о своей жизни.

Хотя по-прежнему с нами вели занятия по другим дисциплинам, основной упор на стрельбище Эдсон делался на изучении стрелкового оружия. Если ты не можешь попасть в цель, ты не очень хороший солдат. В Корпусе морской пехоты, если ты не можешь попасть в цель, ты вообще не солдат.

Однажды на стрельбище мы стали свидетелями самоубийства, когда солдат из соседнего взвода склонился над винтовкой М-14, дуло которой было плотно прижато к его груди, и нажал на спусковой крючок. Его труп еще не донесли до «Скорой», когда Грейвс собрал нас, чтобы обсудить то, что произошло.

— На тот случай, если кто-либо из вас, говнюков, захочет сделать то, что сделал с собой тот подонок, я объясню, как сделать это правильно. Ни этот неженка, и никто из вас не стоит даже одной морпеховской пули.

Он закатал левый рукав и высоко поднял руку.

— Если в этом взводе у кого-то в голове бродит такая же идея, вы должны делать это правильно. Станьте в душе под сильный напор холодной воды, возьмите бритвенное лезвие и вскройте руку от запястья до локтя. — Своим указательным пальцем он прочертил невидимую линию по внутренней стороне предплечья, — Аккуратно и чисто. Все понятно?

— Сэр, да, сэр.

— Я не слышу вас!

— Сэр, да, сэр!

— Я по-прежнему не слышу вас!

— Сэр, да, сэр!!!

Нам было чертовски трудно разобраться со всем этим. Не более чем в ста футах от нас лежал мертвый человек, чье сердце было буквально вырвано из спины, а Грейвс спокойно говорил нам о том, как убить самого себя.

* * *

1067-й учебный взвод

Рота «B»

1-й учебный батальон

Учебный лагерь морской пехоты,

Кэмп-Пендлтон, Калифорния,

29 сентября 1968 г.

Дорогая мамочка,

Это снова твой младшенький. Мои письма доходят медленно и редко, но поверьте мне, я пишу их каждый раз, когда нас не заставляют что-либо делать. Несколько дней назад я ввязался в драку, и мне зашивали левую скулу. Выглядит не так уж и плохо, просто побаливает. Поскольку зачинщиком был не я, то проблем у меня не возникло.

Я только что узнал, что в воскресенье перед выпуском в части будет день открытых дверей, а потом, в следующий четверг, состоится наш выпуск. Я подумал, что, если вы с Лаурой поедите, то могли бы приехать на день открытых дверей, а затем провести несколько дней у дяди Ральфа, прийти ко мне на выпуск. Вот такая вот мысль.

Я наконец нашел О’Грейди. Он находится в одной из палаток через дорогу от нас. Я проскользнул к ним этим утром во время чистки оружия и поговорил с ним пару минут. Кажется, что с ним все в порядке, можешь сообщить миссис О’Грейди, что я разговаривал с ним. Дэйв и я, мы оба постараемся навестить его чуть позже. Берегите себя.

С любовью,

Джо
* * *

24 октября Грейвс получил увольнительную на три дня и его заменил недавно закончивший школу сержантов-инструкторов и назначенный в наш взвод штаб-сержант Томас.

Я мгновенно невзлюбил этого человека, и он доказал правильность моих инстинктов в первый же день здесь. Он заставил нас идти гусиным шагом в столовую по живописному маршруту, через овраги и заросли полыни. Гусиный шаг — это когда вы идете сидя на корточках, заложив обе руки за голову, и все время выкрикиваете «кря, кря». С недавних пор гусиный шаг был запрещен в Корпусе из-за ущерба, который он наносил хрящам и сухожилиям человека.

В отличие от Грейвса, сержант Томас наказывал ради наказания, а не ради поддержания дисциплины. Он заставлял отжиматься на кулаках на гравийной дороге, и делать две тысячи прыжков из положения сидя без видимых на то причин. Он заставлял нас ползать, как червей в развернутом боевом порядке, а одного парня из отделения Дэйва так долго мучил «Стойкой», что его пришлось отвезти в госпиталь. Никогда бы не подумал, что буду рад возвращению Грейвса, но когда Томас вернулся в Сан-Диего, я обрадовался.

Занятия на стрельбище были напряженными. Я обучился стрельбе из пистолета.45 калибра, но на самом деле я не любил это оружие. Низкая точность и большой вес, наряду с недостатком останавливающего действия, побудили меня не носить.45 калибр.

Мы потратили целый день, стреляя из М-16, чтобы почувствовать эту винтовку, пришедшую на смену винтовке М-14 во Вьетнаме. Винтовка М-16 была легкой и обеспечивала точную стрельбу на дальности до пятисот ярдов, но у нее было два серьезных недостатка. Первой и самой неприятной проблемой была ее склонность к задержкам, даже в более-менее управляемой окружающей среде на стрельбище. Споры в отношении дефектов самой винтовки и плохого пороха, используемого в патронах, до поры до времени не возникали.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.