Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [7]
— Уард, ты не спишь?
Как я мог спать?
— Сэр, да, сэр.
— Не гони, Уард, я хочу поговорить. — Он притянул меня ближе. — Я хочу знать, нравлюсь ли я людям.
Какого хрена? Нравится ли он? Да все просто ненавидели его!
— Так точно, сержант Грейвс, конечно, людям вы нравитесь!
— Лживый сукин сын! — Он толкнул меня вниз, но сразу же встряхнул обратно.
— Я нравлюсь тебе, Уард?
— Так точно, нравитесь, сержант Грейвс.
— Еще одна чертова ложь! — Меня снова отпустили и дернули вверх.
— Я хочу знать правду, Уард.
— Никак нет, сэр, никто вас не любит.
Он отпустил меня, положив руки на бедра, и уткнулся в пол. Я едва услышал его бормотание: «Хорошо, хорошо», — перед тем, как он внезапно встал и, пошатываясь, пошел в темноту, только для того, чтобы во время подъёма стать таким же привычным для нас Грейвсом.
Подобные ночные визиты продолжалась на протяжении всего нашего пребывания на стрельбище. В конце концов до меня дошло, что он был очень одинокий человек. Иногда Грейвс расспрашивал меня о доме, или о ком-либо из солдат взвода, но практически никогда не упоминал о своей жизни.
Хотя по-прежнему с нами вели занятия по другим дисциплинам, основной упор на стрельбище Эдсон делался на изучении стрелкового оружия. Если ты не можешь попасть в цель, ты не очень хороший солдат. В Корпусе морской пехоты, если ты не можешь попасть в цель, ты вообще не солдат.
Однажды на стрельбище мы стали свидетелями самоубийства, когда солдат из соседнего взвода склонился над винтовкой М-14, дуло которой было плотно прижато к его груди, и нажал на спусковой крючок. Его труп еще не донесли до «Скорой», когда Грейвс собрал нас, чтобы обсудить то, что произошло.
— На тот случай, если кто-либо из вас, говнюков, захочет сделать то, что сделал с собой тот подонок, я объясню, как сделать это правильно. Ни этот неженка, и никто из вас не стоит даже одной морпеховской пули.
Он закатал левый рукав и высоко поднял руку.
— Если в этом взводе у кого-то в голове бродит такая же идея, вы должны делать это правильно. Станьте в душе под сильный напор холодной воды, возьмите бритвенное лезвие и вскройте руку от запястья до локтя. — Своим указательным пальцем он прочертил невидимую линию по внутренней стороне предплечья, — Аккуратно и чисто. Все понятно?
— Сэр, да, сэр.
— Я не слышу вас!
— Сэр, да, сэр!
— Я по-прежнему не слышу вас!
— Сэр, да, сэр!!!
Нам было чертовски трудно разобраться со всем этим. Не более чем в ста футах от нас лежал мертвый человек, чье сердце было буквально вырвано из спины, а Грейвс спокойно говорил нам о том, как убить самого себя.
1067-й учебный взвод
Рота «B»
1-й учебный батальон
Учебный лагерь морской пехоты,
Кэмп-Пендлтон, Калифорния,
29 сентября 1968 г.
Дорогая мамочка,
Это снова твой младшенький. Мои письма доходят медленно и редко, но поверьте мне, я пишу их каждый раз, когда нас не заставляют что-либо делать. Несколько дней назад я ввязался в драку, и мне зашивали левую скулу. Выглядит не так уж и плохо, просто побаливает. Поскольку зачинщиком был не я, то проблем у меня не возникло.
Я только что узнал, что в воскресенье перед выпуском в части будет день открытых дверей, а потом, в следующий четверг, состоится наш выпуск. Я подумал, что, если вы с Лаурой поедите, то могли бы приехать на день открытых дверей, а затем провести несколько дней у дяди Ральфа, прийти ко мне на выпуск. Вот такая вот мысль.
Я наконец нашел О’Грейди. Он находится в одной из палаток через дорогу от нас. Я проскользнул к ним этим утром во время чистки оружия и поговорил с ним пару минут. Кажется, что с ним все в порядке, можешь сообщить миссис О’Грейди, что я разговаривал с ним. Дэйв и я, мы оба постараемся навестить его чуть позже. Берегите себя.
С любовью,
Джо
24 октября Грейвс получил увольнительную на три дня и его заменил недавно закончивший школу сержантов-инструкторов и назначенный в наш взвод штаб-сержант Томас.
Я мгновенно невзлюбил этого человека, и он доказал правильность моих инстинктов в первый же день здесь. Он заставил нас идти гусиным шагом в столовую по живописному маршруту, через овраги и заросли полыни. Гусиный шаг — это когда вы идете сидя на корточках, заложив обе руки за голову, и все время выкрикиваете «кря, кря». С недавних пор гусиный шаг был запрещен в Корпусе из-за ущерба, который он наносил хрящам и сухожилиям человека.
В отличие от Грейвса, сержант Томас наказывал ради наказания, а не ради поддержания дисциплины. Он заставлял отжиматься на кулаках на гравийной дороге, и делать две тысячи прыжков из положения сидя без видимых на то причин. Он заставлял нас ползать, как червей в развернутом боевом порядке, а одного парня из отделения Дэйва так долго мучил «Стойкой», что его пришлось отвезти в госпиталь. Никогда бы не подумал, что буду рад возвращению Грейвса, но когда Томас вернулся в Сан-Диего, я обрадовался.
Занятия на стрельбище были напряженными. Я обучился стрельбе из пистолета.45 калибра, но на самом деле я не любил это оружие. Низкая точность и большой вес, наряду с недостатком останавливающего действия, побудили меня не носить.45 калибр.
Мы потратили целый день, стреляя из М-16, чтобы почувствовать эту винтовку, пришедшую на смену винтовке М-14 во Вьетнаме. Винтовка М-16 была легкой и обеспечивала точную стрельбу на дальности до пятисот ярдов, но у нее было два серьезных недостатка. Первой и самой неприятной проблемой была ее склонность к задержкам, даже в более-менее управляемой окружающей среде на стрельбище. Споры в отношении дефектов самой винтовки и плохого пороха, используемого в патронах, до поры до времени не возникали.
Сильный шторм выбросил на один из островков, затерянных в просторах Тихого океана, маленький подбитый врагом катер. Суровые испытания выпали на долю советских воинов. О том, как им удалось их вынести, о героизме и мужестве моряков рассказывается в повести «Десять процентов надежды». В «Памирской легенде» говорится о полной опасностей и неожиданностей пограничной службе в те далекие годы, когда солдатам молодой Советской республики приходилось бороться о басмаческими бандами.
Роман «Одержимые войной» – результат многолетних наблюдений и размышлений о судьбах тех, в чью биографию ворвалась война в Афганистане. Автор и сам служил в ДРА с 1983 по 1985 год. Основу романа составляют достоверные сюжеты, реально происходившие с автором и его знакомыми. Разные сюжетные линии объединены в детективно-приключенческую историю, центральным действующим лицом которой стал зловещий манипулятор человеческим сознанием профессор Беллерман, ведущий глубоко засекреченные эксперименты над людьми, целью которых является окончательное порабощение и расчеловечивание человека.
Один из ветеранов Коммунистической партии Чехословакии — Р. Ветишка был активным участником антифашистского движения Сопротивления в годы войны. В своей книге автор вспоминает о том, как в 1943 г. он из Москвы добирался на родину, о подпольной работе, о своем аресте, о встречах с несгибаемыми коммунистами, которые в страшные годы фашистской оккупации верили в победу и боролись за нее. Перевод с чешского осуществлен с сокращением по книге: R. Větička, Skok do tmy, Praha, 1966.
В этой книге – взгляд со стороны на события, которые Анна Франк описала в своем знаменитом дневнике, тронувшем сердца миллионов читателей. Более двух лет Мип Гиз с мужем помогали скрываться семье Франк от нацистов. Как тысячи невоспетых героев Холокоста, они рисковали своими жизнями, чтобы каждый день обеспечивать жертв едой, новостями и эмоциональной поддержкой. Именно Мип Гиз нашла и сохранила рыжую тетрадку Анны и передала ее отцу, Отто Франку, после войны. Она вспоминает свою жизнь с простодушной честностью и страшной ясностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть «Сорок дней, сорок ночей» обращена к драматическому эпизоду Великой Отечественной войны — к событиям на Эльтигене в ноябре и декабре 1943 года. Автор повести, врач по профессии, был участником эльтигенского десанта. Писателю удалось создать правдивые, запоминающиеся образы защитников Родины. Книга учит мужеству, прославляет патриотизм советских воинов, показывает героический и гуманный труд наших военных медиков.