Дорогая Джозефина - [63]

– Не беспокойтесь. Я думаю, так комната выглядит лучше, как вечеринка на свалке. – Он усмехнулся, когда она бросила горсть перьев ему в лицо. Действительно, она тоже была его самым дорогим другом. Она знала его. Она была и внизу, и наверху, и в совершенно другом мире.

Он не мог представить себе ни дня без нее.

В половине шестого Энн принесла ужин в библиотеку и приготовила угощение для пикника. Затем, около девяти часов, дети заснули в своей крепости, приютившись между Элиасом и Джозефиной. Свечи горели слабо, маскируя дневной хаос тенями.

Элиас накинул куртку на Фитца и взглянул на Джозефину, которая, казалось, была увлечена угасающим огнем. Скоро она найдет его подарок. Что он может сказать в качестве предисловия? Всю неделю он хотел поговорить с ней, делая вид, что их разговор в вестибюле так и не состоялся. Теперь он сидел рядом с ней, и его слова казались потерянными среди перьев, пустой посуды и бумажных шляп.

– Давай уложим их в постель, – прошептала Джозефина. – Отнеси Фитца, ладно? – Она разбудила Китти и повела ее через кабинет в прихожую.

– Проснись, парень. – Элиас поднял Фитца с кучи подушек, но мальчик по-прежнему спал, его тело было вялым, как у тряпичной куклы. Как девятилетний ребенок умудряется даже во сне вести себя несносно?

Элиас последовал за Джозефиной по темному проходу. Он перекинул Фитца через плечо и прислушался к дому, но тот не скрипел и не стонал. Он стоял неподвижно. Никто не разговаривал, кроме горничной и камердинера, которые болтали внизу, возможно ожидая возвращения мистера и миссис Дарлинг.

Когда дети уснули в своих покоях, Джозефина пожелала им спокойной ночи и направилась в свою спальню. Элиас смотрел, как она идет по коридору, и его дыхание участилось. Он постучал ногой, когда она вошла в спальню. Время шло, он потирал виски. Обидел ли ее его сюрприз? Был ли он настолько незначительным, что она посчитала его не заслуживающим ответа?

Люди редко обнажают свое сердце, ведь искренняя любовь – это нескромный поступок. Элиас отбросил приличия, чтобы выразить свою нежность, и тем самым сделал себя уязвимым. Какая трагическая ошибка! Ему следовало скрывать свои эмоции до тех пор, пока они не потеряют свою значимость.

Джозефина выскочила из спальни. Она замерла в коридоре и уставилась на Элиаса так, словно видела его впервые. Ее грудь вздымалась и опадала, а по щекам текли слезы.

Элиас кивнул, его нижняя губа дрожала. Последние две ночи он провел в кладовке, нанизывая на нитку цветки тростника. Он тайком пронес гирлянды в спальню Джозефины и развесил их на потолке, на мебели, на оконных стеклах. Этот жест казался незначительным, возможно, детским, но Элиас хотел, чтобы она знала: его руки всегда примут ее. Его душа никогда не остынет к ней. Его безопасное место – его дом – был и ее домом, и, куда бы она ни пошла, кого бы она ни любила, он будет обожать ее бесконечно.

Она была той радостью, которую он выбрал.

Мрак заставлял их сближаться, пока они не оказались лицом к лицу, почти касаясь друг друга. Элиас наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. Он провел пальцами по ее руке.

– Я не могу. – Джозефина положила ладони ему на грудь, чтобы удержать его на расстоянии. Она подняла голову, ее взгляд задержался на его губах. Между ними ничего не могло произойти. Элиас не стал бы рисковать ее честью. Он хотел поцеловать ее, но, если он поцелует ее один раз, он будет целовать ее снова, снова и снова, пока не вспомнит, как остановиться.

Джозефина зажала себе рот. Она плакала, пока они стояли в свете, исходившем из ее спальни, и каждый всхлип был признанием. Элиас прижался подбородком к ее волосам. Его тело болело, но осознание того, что на его чувства ответили, облегчало страдания от разлуки с ней.

– Спокойной ночи, мисс де Клэр. – Элиас обхватил ее руки и поцеловал их. Он отступил назад, его зрение затуманилось от слез. Заросли тростника были его клятвой. Он будет стоять рядом с Себастьяном у свадебного алтаря. Он будет навещать Джозефину по праздникам, играть с ее детьми, делать вид, что то, что произошло сегодня ночью, в темноте, было не более чем старой грезой.

Она была его дыханием. Он притянул ее к себе. И только потом позволил ей уйти.

Джози: Это было душераздирающе!!! :(

Оливер: Упс. Я, наверное, прочитал вперед.

Джози: Насколько вперед?

Оливер: Я остановился после сцены с балом. Читай дальше! Ты поблагодаришь меня позже.

Джози: Стоит ли оставаться в пекарне лишний час?

Оливер: ДА. Только не ешь больше булочек. Я готовлю суп для встречи нашего клуба.

Шестнадцать Роман

Себастьян и вдова де Клэр вернулись из Лондона за неделю до праздничного бала у Дарлингов – традиции, которую с нетерпением ждали местные и приезжие дворяне. Они дарили самые изысканные вещи. Себастьян подарил матери соломенную шляпку, обшитую шелком и тафтой, отцу – коробку сигар. Китти и Джозефине он подарил вышитые шали, Элиасу и Фитцу – бриджи из черной кожи. Вдова де Клэр также преподнесла подарки, но приказала не открывать их до Рождества.

С началом подготовки к балу Кадвалладер вновь ожил. Миссис Дарлинг покупала венки и гирлянды, ящики, полные подсвечников. Она отдавала распоряжения до тех пор, пока ее голос не охрип. Такое поведение заслуживало сочувствия, ведь все женщины понимали пользу гостеприимства, особенно когда оно распространяется на титулованных особ. А что может быть лучше для установления дружеских связей, чем веселье и все его безрассудства?