Дорога - [8]

— Да, бросьте, откуда такие мысли? Когда уносили воду, я увидела мельком ее лицо, — говорила одна.

— И что же? — тут же жадно спросили остальные.

— Она — райнати. Райнати это у них означает — чудовище.

Меня разбудили тихие слова точнее даже глубокий с довольно таки заметной хрипотцой голос, который их произносил. А еще жар. Наверное, впервые после того как я покинула свой дом мне было жарко…

— Зря ты прятала лицо.

— Княже?! — я подскочила на кровати, натягивая одеяло по уши и привычно закрывая ладонью лицо. — Что вы…

— Не бойся принцесса, — в свете луны светившей в маленькое окошечко я кое-как разглядела его, сидящего на полу прислонившись к моей кровати спиной. Сейчас он смотрел на меня и в синих глазах то и дело мелькали ледяные искры. — Мои подданные слишком уж рады моему приезду.

— И что с того? — возмущенно зашипела я, обалдевшая от его наглости. Это же надо! Что он позволяет себе? Пришел в мою комнату как к себе домой! А я ведь не одета, между прочим! — Неужели это повод нарушать все известные приличия? Он потянулся и невозмутимо сообщил:

— Я не настроен сейчас близко общаться с дамами…

— Что?!

— Ах, принцесса, какие нехорошие у вас мысли! Я всего лишь имел в виду что некоторые из девушек, с которыми ты сегодня познакомилась, имеют дурную манеру навещать своего Князя в ночное время, весьма бесцеремонно нарушая его личного пространства. Проще говоря молоденькие глупышки напрашиваются в мою постель.

— О, боже, неужели это такая уж трагедия? Князь, кажется, ухмыльнулся впрочем, в темноте я могла и ошибиться.

— Для кого как. Но я ведь решил завести семью. Знаю что у вас, людей совсем другие законы… Да и северяне если честно не всегда их соблюдают, но я считаю недопустимым измену. Мои дети никогда не скажут, что я предал их мать.

— И вы решили… что? Спрятаться у меня?

— Ну, да, — поджал плечами Северин. — Где-где, а тут они меня искать и не подумают?

— Это почему же? — вырвалось у меня.

— У нас не принято делить с женщиной ложе до обряда, только если она не нашего народа, разумеется. Краска бросилась мне в лицо. Спросила, называется… За языком следить надо! А Князь вдруг потянулся, встал и… преспокойно уселся рядом со мной на кровать. Наклонился ко мне и отнял руку от лица. Я так опешила, что даже шевельнутся не могла, только следила как завороженная за его движениями.

— Зачем лицо прячешь? — тихо и проникновенно спросил, глядя прямо в мои глаза.

— Уродства… принято… прятать.

— Глупая, — улыбнулся он. — Это не уродства. Это память. Но ты не поверишь просто так… — Вдруг его глаз загорелись незнакомым огнем. — А хочешь — докажу?

Что я могла ответить, словно околдованная этим синим льдом?

— Д-да… Он придвинулся еще ближе, мягко обхватил руками мои плечи, склонился к лицу обжигая дыханием… Коснулся губами одного из шрамов. Медленно, двинулся дальше, покрывая лицо поцелуями. Такими… ласковыми, нежными. Меня еще никто так не целовал никогда. Мысли из головы, будто ветром выдуло, остались только чувства. Но зато они обострились до предела… Я подалась навстречу, робко положила ладони на его жесткие плечи и поразилась той силе, которая была заперта в этом теле. Не передать словами то что я ощутила в тот момент… Это как если бы возможно было держать в руках непокорную небесную молнию. И если бы она ласкала в ответ!

Северин, миг отстранился и больше не раздумывая, припал к моим губам… Только так целоваться я совсем не умела. Только его это не остановило и прижав меня к себе так крепко что хрустнули кости, показал каким он может быть терпеливым учителем. Долго так показывал… Я успела опомниться и сообразить, что же все-таки такое вытворяю, только итога это не изменило. К чету воспитание и правила! Во-первых, у северян они все равно другие, а во-вторых… оторваться от этого чудесного мужчины было просто и банально невозможно. Медленно, неспешно… Северин изредка отрывался от меня, давая отдышаться, снова целовал лицо, до тех пор, пока я сама к нему не тянулась…

— Пожалуй, хватит, — через некоторое время, часто дыша, отстранился Князь, но перестать обнимать меня и не подумал. — А не то ведь не дождусь обряда, — и улыбается так, что мне хочется вновь с упоением целовать эти припухшие губы. Я смущенно улыбаюсь и краснею.

— Лазорь… — он вдруг прижался щекой к моей. — Я отвык уже от того что девушки краснеют в моем присутствии.

— Вы видите в темноте что ли? — поразилась я. — Но это ведь невозможно!

— Да, и причем очень даже хорошо. Знаешь дорогая моя принцесса для Князя возможно почти все. И от этого, как ни странно очень быстро устаешь. Вот и я устал…

— Тогда зачем же вам я? Еще одна обуза!

— Да какая ты обуза, Лазорь! Радость одна! Подожди, я объясню сейчас, — он завозился, устраиваясь поудобнее и притянул меня к себе на колени в месте с одеялом, в которое я по-прежнему куталась. — Мне хочется семью. Такую чтобы были любовь и понимание, чтобы хотелось бросить все дела и примчаться домой… У меня за все мое существование никогда не было детей.

— Почему? — удивилась я. — Ведь за Князя для многих просто мечта выйти! А уж детей родить так и вовсе счастье неслыханное.