Дорога свободы - [50]

одних разговоров она бы не выстроилась. То же самое и здесь. Земля у нас жирная, щедрая, напоит млеком и медом, только поработай над ней, не поленись. Климат здоровый — нет холодов, как у янки, нет лихорадки, как на дальнем юге. И люди хорошие, белые есть хорошие, негры есть хорошие. Хорошая страна.

— Была, пока янки ее не разорили, — вставил Абнер.

— Уж будто бы разорили? Конечно, война это для всех горе. Я взял ружье, вы взяли ружье, мы дрались друг против друга; выходит, мы за разное боролись. А за что, собственно? Вот пришли янки, освободили негров, и, может, половина плантаторов разорилась. Но много ли у нас плантаторов? Посмотрите кругом — всюду, куда ни глянь, все Карвеловская земля. Я был раб, теперь свободный человек — значит, мне лучше; вы как были фермер, так и остались; но и вам теперь получше. До войны могли вы надеяться купить себе в собственность участок хорошей земли? Как бы не так! Вся хорошая земля была под плантациями — белым беднякам оставались болота да сосновые чащи. А теперь янки всю землю передают нам — и надеяться уже можно.

Абнер водил пальцем по пыли.

— Ну, дальше, — сказал он.

— Хорошо. Так вот: жизнь у нас будет такая, какой мы ее сами сделаем. И чтобы была хорошая, нужно, чтобы она была одинаковая и для негров и для белых. Чтобы будущее равно принадлежало и белым и неграм. Иначе опять ненависть и раздор. Мы будем сильней, нам легче будет купить землю, если вы войдете с нами в долю, если Макс Бромли войдет, если братья Карсоны войдут, если Фред Мак-Хью войдет.

— Не пойдут они.

— А может, и пойдут, мистер Абнер. Времена меняются — и люди тоже. Теперь другое: мы завели у себя школу. Почему бы и вашим детям туда не ходить? Когда-нибудь правительство само за это возьмется, построит тут настоящую, хорошую школу. Что мешает вашим детям учиться с моими, кроме того, что одни белые, другие черные?

Абнер покачал головой.

— Я понимаю, вам нужно подумать, мистер Абнер. Нужно время. Хорошо. Но насчет земли, право же, никаких нет причин, почему вам не войти с нами в долю.

— Не желаю подачек от негров, — упрямо сказал Абнер.

— Какая же это подачка, когда нам самим от этого выгода? Я приду в банк, скажу, у нас не одни негры, есть и белые, — мне куда охотнее дадут ссуду. Это выгода.

— Пожалуй. — Помолчав минуту, Абнер сказал: — А почем ты знаешь, что нам продадут эту землю?

— Я говорил с янки, земельным агентом. Он сказал, что торги будут открытые для всех, кто захочет, и получит тот, кто даст больше.

— А может, ты все врешь?

— Может, вру, — сказал Гидеон; их взгляды встретились, и в первый раз за все время Абнер улыбнулся.

— Кто пойдет на торги?

— Наши хотят, чтобы я. Это еще не решено. Можно обсудить.

— Я буду за тебя.

— Значит, вы идете к нам в долю? — спросил Гидеон.

— Иду.

— Я буду счастлив и горд, мистер Абнер, пожать вам на этом руку.

И в первый раз в жизни Абнер Лейт обменялся рукопожатием с негром.

После двухчасовых уговоров братья Карсоны согласились и дали Гидеону шестьдесят пять долларов, чтобы он приложил их к общему капиталу. Макс Бромли, в ответ на все доводы, только тряс головой: не желает он ничего общего иметь с неграми, вот и все, и точка. Фред Мак-Хью согласился, его зять, Джек Сэттер, — тоже. Еще трудней было уговорить карвеловских негров; на это у Гидеона ушло два дня и разговоров без счета.

— На что нам белые? — кричали они. — Деньги наши, мы их сами заработали, один даже умер на работе!

Гидеон объяснял. Он повторял свои доводы снова и снова. Наконец, половина с ним согласилась, а потом уломали и остальных. Гидеон ликовал; сердце у него прыгало от радости — в первый раз за много месяцев. Теперь, когда он держал Рэчел в объятиях, все было опять, как раньше, как в те дни, когда они оба были молоды.

И, наконец, однажды утром, дня через четыре после того как Гидеон был у Абнера Лейта, на дороге к поселку появился сам Абнер вместе с обоими своими сыновьями. Он подошел к Гидеону и сказал: «Я говорил с Эллен, и она считает, что мальчикам надо поучиться грамоте».

Мальчики вертелись, визжали, брыкались. Абнер дал им по подзатыльнику и сказал: «Смотрите у меня, чтобы учились как следует, а то такую закачу трепку!..» Гидеон понял его чувство, его стыд перед самим собой за то, что он, белый, пришел чего-то просить у негров, и постарался облегчить ему дело. «Благодарю вас, мистер Абнер, — сказал он. — Вы положили начало».

Абнер кивнул, постоял минуту молча, потом повернулся и пошел прочь.

О том, как Гидеон Джексон совершил далекое путешествие, заключил выгодную сделку и сделал выбор

Карл Роббинс, вице-президент Первого национального банка Колумбии, покачал головой. Нет, это его не интересует. Такая комбинация вряд ли приемлема для банка. Даже совершенно неприемлема, если говорить точно. И мистер Роббинс улыбнулся, этой улыбкой выражая крайнюю степень скептицизма. У мистера Роббинса была массивная голова с большой лысиной, обрамленной полоской рыжеватых волос, маленькие голубые глазки и толстая мясистая складка на затылке, которая, казалось, поддерживала череп. Он терпеливо объяснял Гидеону: