Дорога славы - [102]

В то утро, больше года назад, когда я сидел в одном из кафе Ниццы, в моей почте лежал выигрышный билет с квитанцией. Если бы я прочитал тот номер «Геральд-Трибюн» подальше, чем объявления раздела «Личное», то нашел бы результат розыгрыша второй серии и так бы и не откликнулся на то объявление.

Я получил бы 140.000 долларов и никогда больше не встретился бы со Стар…

Но разве стерпела бы Ее Мудрость такое вмешательство в свои планы?

Разве отказался бы я последовать за своей «Еленой Троянской» просто потому, что вместо подкладки у меня в карманах были бы деньги?

Я, как в суде, истолковал сомнение в свою пользу. Все равно бы я прошел по Дороге Славы!

По крайней мере, я на это надеялся.

На следующее утро я позвонил на работу, потом отправился в один из банков и прошел процедуру, которую дважды уже проходил в Ницце.

Да, билет был настоящий. Не требуются ли услуги банка по оформлению поручения? Я их поблагодарил и ушел.

У моего порога стоял какой-то человечек из Внутренних Сборов…

Почти у порога… Он позвонил снизу, когда я писал письмо в Больничный трест, ЛТД.

Немного погодя я объяснил ему, что черта с два я на это пойду. Я оставлю эти деньги в Европе, а они пусть облизываются! Он мягко посоветовал мне не занимать такой позиции, поскольку сейчас я просто спускаю пары, ибо СВС [93] не очень-то по душе платить доносчикам, но они пойдут на это, если мои действия покажут, что я стараюсь уклониться от уплаты налогов.

Я был загнан в угол. Получил я 140.000 долларов и уплатил 103.000 Милому Дядюшке. Мягкий человек подчеркнул, что так-то оно лучше, слишком часто люди, откладывая платежи, нарывались на неприятности.

Жил бы я в Европе, у меня было бы 140.000 долларов золотом – а теперь я имел 37.000 долларов бумажками – ибо свободным и независимым американцам золотом владеть нельзя. Вдруг они начнут войну, или перекинутся к коммунистам, или еще что. Нет, мне нельзя оставить эти 37.000 долларов в Европе в виде золота; это тоже незаконно. Они пели себя крайне вежливо.

Я отослал десять процентов, 3.700 долларов, сержанту Уэзерби и поведал ему всю историю. 33.000 долларов я взял и учредил фонд на обучение в колледже для своих отпрысков, управляемый таким образом, чтобы мои родственнички ни о чем не догадывались, покуда он не понадобится. Я сложил пальцы крестиком и вознадеялся, что известия об этом билете не дойдут до Аляски. В лос-анджелесских газетах об этом ничего не было, но слух все равно как-то пошел; я обнаружил, что включен в бесчисленные списки на пожертвования, и стал получать письма, предлагающие блистательные возможности, молящие о займах или требующие поднощений.

Прошел месяц, прежде чем до меня дошло, что я забыл о Подоходном Налоге Штата Калифорния. Так мне до конца и не удалось отделаться от всех платежей.

ГЛАВА XXII

Я ВЕРНУЛСЯ к старому своему кульману, по вечерам корпел над книжками, иногда смотрел телевизор, по выходным много фехтовал. Но все время снился мне этот сон…

Впервые он мне приснился, как только я получил работу, и теперь снился он мне каждую ночь…

Я иду по знакомой длинной-длинной дороге, я вижу поворот и вижу впереди и выше себя замок. Он прекрасен, вымпелы вьются на башнях, а к подъемному мосту изгибами подбирается дорога. Но я знаю, что в темнице его томится пленная принцесса.

Эта часть всегда одна и та же. Меняются детали. В последнее время на дорогу выходит мягкий человечек из Службы Внутренних Сборов и говорит мне, что здесь взимается пошлина – на десять процентов больше всего, что у меня есть.

Иной раз это бывает полицейский, он прислоняется к моей лошади (иногда у нее четыре ноги, иногда восемь) и выписывает квитанцию на штраф за помехи уличному движению, езду с просроченными правами, пропуск знака обязательной остановки и открытое неповиновение. Он осведомляется, есть ли у меня разрешение на ношение этого копья, и предупреждает, что по охотничьим законам требуется, чтобы я к любым убитым драконам…

В другой раз сворачиваю я за этот поворот, и на меня сплошной стеной шириной в пять полос двигается волна шоссейного автотранспорта. Этот вариант хуже всего.

Эти записки я начал после того, как появились мои сны. Трудно было представить, как это я пойду к психиатру и скажу:

– Знаете, доктор, я по профессии герой, а моя жена – императрица в другой Вселенной…

Еще меньше желания было у меня лежать на его кушетке и повествовать, как мои родители плохо обращались со мной в детстве (такого не было) и как я выяснил разницу между мальчиками и девочками (это мое дело).

Я решил выговориться перед пишущей машинкой. Лучше мне от этого стало, но сны не прекратились. Зато я узнал новое слово: «аккультурация». Это то, что происходит с представителем одной культуры, когда он попадает в другую в тот начальный период, когда он не приспособлен. Взять хоть индейцев, которых можно увидеть в городах Аризоны: ничего не делают, глазеют на витрины или просто стоят. Аккультурация. Они не приспособлены.

Ехал я как-то на автобусе к своему врачу по ухо-горло-носу – Стар пообещала мне, что лечение у нее и на Центре избавит меня от обычных простуд, так и вышло; я ничем не заражаюсь. Но даже терапевтам, которые проводят курс долгожизни, не под силу защитить ткани человека от отравляющих веществ; лос-анджелесский смог на меня действовал. Глаза жжет, нос заложен – дважды в неделю я ездил в центр, чтобы над моим носом проводили всякие жуткие процедуры. Обычно я оставлял машину на стоянке и спускался по Уилширу на автобусе, так как ближе припарковаться было невозможно.