Дорога оружия - [5]

– Говори уж, – подбодрил тот, – чего в молчанку играть? Почему к призренцам не пошел?

– Цеху призрения об нашем деле знать не следует, – отрезал Самоха. – Им неведомо было, что у нас такое имущество хранится, и тем более знать не надо, что оно из наших рук ушло. Иначе беды не оберемся. И вообще об этом деле пять человек всего знают. – Управленец для наглядности поднял растопыренную пятерню и добавил: – Вот ты теперь шестой. Я знаю, Харитон знает, глава совета нашего, да казначей, Харитонов начальник, да дознаватель наш – Востряк Птаха. Так что имей понимание.

Мажуга коротко кивнул. Он опасался, что Самоха станет снова играть, умолкать надолго, намеки подкидывать, но управленец теперь, начав выкладывать, больше не останавливался.

– Хранилось у нас такое оружие, что никакая пушка не сравнится. Эх, не так бы надо рассказывать! О подобном оружии надлежит говорить медленно да с расстановкой, чтобы ты понял верно…

– Я понял, – кивнул Мажуга, – ты говори, говори!

– Да нет, не понял ты. Я и сам бы не понял, если просто так вот ляпнуть – «оружие». Это, брат Игнаш, не оружие! Это песня! Это сказка! Это кусок Погибели – вот что это.

Мажуга снова кивнул. Когда оружейник рассказывает об оружии, ему всегда простых слов не хватает, ему песню и сказку подавай. Известное дело.

– Ну вот прикинь, – Самоха даже раскраснелся, – покупает у нас Омега стволы для танкеров своих…

– Знаю, видел их караван. Как раз когда я в город въезжал, разминулись.

– Танкер – грозная сила. А с таким оружием…

– Это ракетная установка, – подсказал Харитон.

– Ну, установка. Что ж ты перебиваешь, молодой? Называется: ракетная установка. С ней против трех, а то и четырех танкеров выйти не страшно, вот что это за штука. А ежели с прикрытием, то и больше четырех танкеров не страшно повстречать. Вот и смекай, Игнаш.

– Смекаю.

– Смекай дальше. Хранили в тайне, в этом самом здании, в управе. Ты, когда схрон этот увидишь, обалдеешь! От всех хранили, призренцы о нем не знали, вот как! Скажу тебе уж, ладно. Я мыслил наладить выпуск таких вот установок, у нас эта вещь за образец была. Работы много, не счесть сколько сезонов уйдет… ушло бы. Много всяких хитрых механизмов там, в установке этой. Но уж если бы мы осилили такую вещь в цеху изготовить – нам ни Омега, да вовсе никто в Пустоши не страшен! Это ж песня, а не оружие!

– Украли, стало быть, – перебил управленца Мажуга. – Из управы унесли?

– Из секретного схрона, – кивнул Самоха и поник. Он выложил все, что требовалось, и теперь как будто устал от рассказа. Оплыл на стуле, как свеча прогоревшая. – Найдешь?

– Найти-то найду, – осторожно сказал Мажуга. – Вещь заметная, такая себя быстро проявит, где ее ни прячь.

– Найти требуется быстро, – теперь заговорил Харитон, – покуда призренцы не пронюхали и пока наших ракет никто в ход не пустил. Иначе секрет наружу выйдет и призренцы докопаются, откуда вещь увели. Нашему цеху тогда…

– Найди, Игнаш, – подхватил Самоха, – найди скорей, за ценой не постоим.

– Сам спешу. Говорю же, дома заботы остались. – Мажуга нарочно во второй раз припомнил свои заботы, чтобы толстяк сообразил. Тот и впрямь понял намек:

– Какие заботы, Игнаш? Если я чем пособить могу…

– Можешь, Самоха. Совсем легко тебе и цеху пушкарскому мою беду разрешить, вам это ни медяка стоить не будет. И за дознание я с вас лишнего не возьму.

Самоха подумал немного, побарабанил пальцами по столу, внимательно разглядывая сыскаря – пытался угадать, что за дело у того. Наконец решился:

– Если впрямь так, как ты сказал, то мы в долгу не останемся. Слово даю, а у пушкаря слово, знаешь ведь, прямое, как пушечный ствол, и верное, как пушечный снаряд. Раз выстрелит – потом обратно не возвертается. Говори уж, что за беда у тебя?

Мажуга склонился и опустил локти на стол. Принимая этот заказ, он рисковал. Понятно, почему Самоха к нему обратился, – человек чужой, в Харькове о Ржавом давно не слыхать, значит, никто не свяжет его поиски с цехом пушкарей. Но и после – кто знает, как у цеховых голова варит? А ну как задумают ненужного свидетеля убрать? Что Мажуга теперь в городе чужой – тоже удобство, никто не заметит, что пропал. В харьковских подземельях чего только ни происходит… Люди пропадают так, что ни слуху, ни духу… Однако Самоха – человек верный. Раньше, во всяком случае, верным был. А просьбу Мажуги он лучше другого может исполнить – если выгорит, сыскарь в большом наваре останется.

– Да не беда, – с притворным равнодушием махнул рукой Мажуга. – Так, для тебя просто безделка, а для меня – забота. Асташку помнишь? Который газом самоходы заправлять ловчится?

– Астах и нам газ заправляет, – осторожно кивнул Харитон. – Да еще трубу к Харькову тянет. Сказал – будет весь Харьков газом снабжать. Если выгорит у него, то большим человеком Астах в Харькове сделается, с цеховыми управами наравне.

– Что ж ты с ним не поделил, Игнаш? – вздохнул Самоха. – Нам с Астахом ссориться не с руки, он выгодный заказчик, трубы ему поставляем. Хотя, если прикинуть, кроме как у нас, где он трубы получит? Да нигде! Никуда он от нас не денется, вот как.

– А мне с Асташкой делить и вовсе нечего. – Мажуга снова откинулся на спинку стула и прищурясь оглядел цеховых. – Он большим человеком будет, а я вряд ли. Мне – что? Хозяйство свое от разора сохранить, всего-то и делов. Он трубу хочет через мою ферму протянуть, с насиженного места согнать грозится. Ты скажи ему, Самоха, что я с пушкарями в дружбе, чтоб не обижал меня зазря.