Дорога огня - [22]
— Слишком много если, — но девушка начинает пересматривать мои записи. Дергает ближе торшер, поднося распечатку карты Братства к свету.
— Если, — подчеркиваю, — я стану Советником, то по праву драконьей крови возглавлю Совет — тогда все станет значительно проще. Я бы узаконил второй орден и обеспечил ему защиту, а магам — право выбора. Многим не по себе в Университете.
Нина морщится, копаясь в бумагах:
— Мы возвращаемся к началу: Советников сложно убить.
Возражаю:
— Их необязательно убивать. Есть другой способ, — я встаю и начинаю расхаживать по комнате, как всегда в моменты волнения. Присутствие Нины смущает, но к черту стыд, я впервые рассказываю кому-либо свой невероятный план:
— Советником становится каждый, вписавший жизнь в Камень. Камней девять, но если найти десятый, одиннадцатый и так далее, то можно тоже стать Советником. Сделать Совет из двадцати человек, тридцати! Чтобы перевес любого голосования был на нашей стороне… — замираю, пережидая стук в дверь. Нина глядит испуганно, но я узнаю тихие дробные удары, какими обычно стучится Смуглянка. После его ухода продолжаю:
— Философские камни были изъяты из Первичного Портала. В дневниках я нашел точку, в которой начинается путь к нему. Но дальше — нужно искать подсказки по книгам и на месте, если они вообще сохранились… По итогу, таков был мой план. Я собирался реализовать его летом, во время отпуска. Сначала подготовиться и найти Камень, потом уже с Эдом — орден, и тогда открыть все в Университете. Шаг за шагом — может и получиться, но сейчас нужно действовать быстро и наверняка. Поэтому я не думаю…
Я развожу руками и умолкаю. Нина тоже долго молчит. Так долго, что я начинаю чувствовать себя психом. Щеки и грудь опаляет жаром. Отхожу к окну и поворачиваюсь к девушке спиной, вцепляюсь в подоконник. Глажу вырезанные инициалы в углу: В.Ф. Висия Фредерик. Изначальные сгорели с ним, эти оставил я сам. Сердце колет. Я вдруг костями чувствую, как много лет прошло, как много я прожил — без него. Четыре года отсюда кажутся вечностью. Даже тонкий, зачитанный до желтизны дневник Висии сжался в мыслях до единственного последнего слова: надежда. Его послание в будущее. Мое наследие.
Больно дышать. Прижимаю ладонь к груди, считая вдохи-выдохи. Сейчас мне не дотянуться до него, все воспоминания поблекли в памяти, заслоненные временем. На секунду я забываю даже лицо: черты рассыпаются осколками в калейдоскопе — не склеить, и так легко порезаться…
Бросаю короткий взгляд на мутное, треснутое зеркало в шкафу — единственную вещь, пережившую пожар. В ней проще всего разглядеть Висию, будто часть его осталась в серебристых глубинах… но сейчас не выходит.
— Я думаю, у тебя получится, — как сквозь туман доносится голос Нины. — Эрлах, я правда думаю, что этот план… лучшее, что у нас есть.
Горько усмехаюсь. Паника отпускает горло, и получается ответить:
— Так себе расклад.
— Если вы выйдете одновременно с Эдом — шансы удвоятся! — Она подходит ближе и кладет мне руку на плечо. — Ты станешь Советником и всех спасешь, или мы спрячем их в Братстве Камня, а потом решим, что делать дальше. Или даже нам повезет, чтобы сработали оба варианта!
Хмыкнув, качаю головой. Волосы щекочут щеки:
— Опять если. А если ничего не сработает? И мы только потеряем время?
— Кто-то останется в Университете, чтобы быть в курсе событий и вмешаться, если что. Или позвать вас обратно.
— Кто-то? — Оборачиваюсь.
— Я, — просто отвечает Нина.
Часть 2
Я действую будто во сне. Все кажется нереально четким и светлым, звуки — чистыми, а запахи — плотными, можно дотронуться. Тонкий аромат одеколона Олафа холоден и гладок, а кофе Смуглянки пахнет шероховато кисло — наверняка растворимый. Мои заместители явно не понимают, что я им говорю, и приходится с нажимом повторить:
— Я знаю, что обычно наши учения проходят летом, и что никакие тесты еще не подготовлены, но мне нужно, чтобы весь блок убрался к черту на рога и потерял спутниковые телефоны по дороге. Вы понимаете? Я хочу, чтобы никто, кроме меня и доверенных лиц, не мог с вами связаться.
Парни переглядываются. На бледном лице Смуглянки появляется понимание. Олаф морщит лоб:
— Это как-то связано с инструкциями, которые ты получил от Совета?
— Да, но я не могу говорить об этом, — присаживаюсь на край стола. Мы разговариваем в пустом классе, где обычно ведутся лекции для новичков блока. Класс большой, а людей здесь дай бог если человек пять бывает. Я чувствую грусть острой иглой у сердца: с каждым годом все меньше магов попадает в Университет. Чудеса отмирают, и уже нет нужды в многочисленных отрядах — как в древние века, когда еще жили драконы.
Пустые парты блестят под солнечными лучами, крутятся пылинки и пахнет деревом. Олаф чешет бороду, Смуглянка думает, постукивая карандашом по ярким губам. Говорит, понизив голос:
— У нас будут проблемы по возвращении.
Поправляю, пожав плечами:
— У меня. Я все улажу, обещаю.
— В архиве есть старые тесты, — невозмутимо произносит Олаф. — Тридцатилетней давности или типа того. Возьмем и доработаем, займет пару дней.
Качаю головой:
— Сегодня. Завтра выдвигаетесь. Нужно оповестить весь блок прямо сейчас, выдернуть с миссий, из отпуска, откуда угодно. Завтра к ночи вы должны уйти. Уйти тихо, незаметно. Маленькими группами. Никто не должен распространяться об учениях. Вы должны раствориться в сумерках.
В магическом мире она получила новое имя и клеймо — огненный маг. Редкий и очень ценный для ученых Университета вид: пламя отбрасывает тени, рождает монстров, которыми можно научиться управлять. Способ утерян, во многочисленных экспериментах подопытные лишаются воспоминаний, скатываясь в безумие, но Советников это не останавливает. Им нужна власть над тьмой. Сможет ли единственный человек сломать столетиями существовавшую систему? Довериться чудовищу и собственной убийственной силе? Куда приведет Зарин Аваддон путь смерти?
Мелина Розенталь поклоняется моде. Она мечтает работать в элитном модном журнале Eclipse, и ради этого готова пойти на все. Даже подкорректировать имидж великолепного, сексуального общественного мецената и плейбоя по совместительству. И плевать, что он парень, разбивший ее сердце год назад… Вот только Эйден Дин — оборотень. После смерти отца, Эйден наследует стаю Сан-Франциско и приступает к своим обязанностям. Также Эйден не собирается отказываться от своего ночного образа жизни, но есть одно «но»: он уверен, что нашел свою суженую, и тот факт, что она не оборотень — плохая новость.
Вирус уничтожает человечество. Но небольшой группе представителей человеческой расы удалось выжить. Все остальные превратились в монстров. Все женщины мертвы, кроме Иви. Из-за изменения ее генетической системы, она выживает. Когда ее физиология начинает претерпевать изменения, ей необходимо смириться с тем, кто она есть, и принять свое предназначение в поисках лекарства. Мутировавшие люди охотятся за ней. Мужчины ожесточились против нее… за исключением троих. Загадочный воин, кающийся любовник, заботливый враг — они яростно защищают последнюю живую женщину, но в то же время каждый преследует собственные цели.
В захватывающей заключительной книге серии бестселлера Хлои Нейл на Чикаго надвигается темное колдовство, и это может положить начало падению Дома Кадогана… С ночи жестокого нападения и вынужденного превращения в вампира Мерит выполняет обязанности Стража и защитницы чикагского Дома Кадогана. Она раз за разом спасала Город Ветров от сил тьмы вместе со своим сеньором и возлюбленным, Этаном Салливаном. Когда, проникнув в Дом, на Мерит нападает вампир, который, по-видимому, находится под влиянием темной магии, Мерит и Этан понимают, что опасность ближе, чем они могли себе представить.
Возвращаясь из опасного путешествия, мог ли Андэр Каларон, маркиз и авантюрист, представить, что дома его ждет засада в виде маменьки и… дюжины невест. И уж точно он не знал, что внезапно стал опекуном двух проказливых близнецов — семнадцатилетних Луки и Виолы. Появление брата и сестры выглядит слишком подозрительно, к тому же молодые люди многое скрывают. Домочадцы и законные невесты ополчились против близнецов. В поместье разгорается такая война, что даже идущие по следу Андэра шпионы вражеского государства его уже не впечатляют — ему бы матушку одолеть да с собственным сердцем разобраться.
В этом мире "ИКЕА" торгует не только шкафами, а Речь Посполитая, вполне себе русскоязычная, раскинулась от океана до океана. Здесь есть aйфоны, хипстеры и каршеринг. В этом мире нет млекопитающих, хоть и есть люди. Но есть ли в этом мире сострадание?
«Я тебя помню» — и разбитая судьба близких людей соберется обратно. «Я тебя помню» — и в сердце откликнется настоящая жизнь, которую ты забыл и потерял. «Я тебя помню» — и сказка распахнет иные пространства, где ты уже бывал в детстве — во Дворах, на Мостах и в Безлюдье… И она возьмет тебя за руку, а он назовет по имени. И ничто, — ни время, ни злые люди, ни ошибки прошлого, не способны будут вас разлучить.