Дорога на Тмутаракань - [8]

А толстого чванливого Вуефаста князь недолюбливал. Сорокалетний Вуефаст уже много лет ходил в воеводах, хорошо знал ратное дело. Был он важным и медлительным, как и его конь - толстоногий, с широким крупом и могучей грудью. Знал Святослав: прикажи Вуефасту возглавить чело и отражать натиск любого врага - будет стоять до последнего дыхания, ни на шаг не отступит. Но чересчур деловито, не спеша воевал Вуефаст, и именно эта неторопливость не по душе была решительному князю.

А был еще воевода Перенег, маленький сухонький и желчный человечек с подслеповатым левым глазом - память о печенежской стреле - и длинными узловатыми руками. Не силой, не отвагой брал этот воевода в бою, а хитростью. Он, как никто другой, горазд был на всякие выдумки, умел одолеть врага малой кровью.

Воевод подпирали тысяцкие, Богдан уже знал некоторых из них: Гюряту, Колывана, Ратибора, Стрыгу. За ними шли сотники - среди них Путята, старший над гриднями, - десятники, все, кто командовал рядовыми воинами в многотысячном войске русичей.

После Свенельда ближе всех к Святославу воевода Борислав. Богдану довелось услышать, как он рассказывал князю о гибели своего отца.

- Знал бы, кто тот головник, что жизни его лишил, все жилы бы из него вытянул! За кровь родную отомстил бы... Отец мой хоть и крут бывал, но не могу забыть его, снится мне по ночам, требует отмщения. А кому мстить-то?

Тяжелая рука Борислава крепко стиснула богато изукрашенную рукоять меча.

- Надо бы прилюдно покарать того смерда, чтобы другим неповадно было разбой творить, - жестко сказал князь. - Что станется с нашей землей, ежели каждый холоп руку поднимет на своего хозяина? Смута пойдет великая... Недосуг мне сейчас, друже мой любимый, розыск начинать - ушли мы от родных мест далеко. Воротимся - прикажу найти того смерда. Под землею разыщем, коли жив он!

- Спасибо, княже! - с благодарностью склонил голову Борислав. - Ты всегда был добр ко мне.

- Так мы ж с тобой сколько каши съели из одного казана! - засмеялся Святослав. - А перед дядькой Асмудом сколько раз ты на себя мою вину принимал...

Он дружески охватил Борислава за плечи.

Все это видел и слышал Богдан. В первый раз он почувствовал симпатию к молодому воеводе и нечто вроде сожаления: такого доброго молодца лишил отца! Но разве тот отец был человек? Лютый зверь!

А что если Борислав узнает в гридне своего кровника? Впрочем, до конца похода Богдану нечего опасаться. Да и все ли они доживут до его конца, все ли вернутся на отчую землю?

Темная, безлунная ночь раскинулась над степью, над тревожно притихшим Доном. Звезды Перунова Пути, перепоясавшего небо, казались отблесками костров, мерцавших на земле там, где бодрствовала стража, охранявшая покой русских воинов.

Полки князя Святослава обложили далеко выдвинутый на запад заслон Хазарии - крепость Саркел. Скоро по Дону на лодьях должна приплыть пешая дружина вятичей, а с нею пороки - тяжелые стенобитные машины. Тогда начнется приступ.

Князь, положившись на воеводу Свенельда, решил отдохнуть до света. Он раскинул на траве конскую попону, остро пропахшую потом, подложил под голову седло, отполированное в частых походах еще совсем юным княжичем. Земля, прогретая за день горячим солнцем, и сейчас была теплой, ласковой. Не верилось, что, может, завтра ее будут безжалостно топтать пешие и конные дружины, поливать своей кровью. Сон не шел к Святославу. Рядом, в нескольких шагах, хрупал овсом, засыпанным в торбу, княжий любимец - белый конь Кречет. О чем-то шептались рынды, отроки, в первый раз хлебнувшие походного ветра. Слышался хриплый голос Свенельда, наставлявшего тысяцких.

Святослав улыбнулся, отчетливо представив сухое, задубленное солнцем и ветрами лицо старого воина, крючковатый нос над седыми усами, сердито прищуренные глаза. Лучше Свенельда воеводы не сыщешь, в ратном деле он крепок, недаром еще при князе Игоре ходил на Царьград и к Джурджанскому морю, с княгиней Ольгой осаждал Искоростень, молодого княжича учил уму-разуму. У Свенельда своя дружина, не меньше княжеской, села, Ольгой пожалованные, на Роси и на Суле. Боярин, сколько добра в хоромах! Но другим боярам, таким, как Вуефаст или оставшийся в Киеве Бурун, он не чета. Все дружине своей отдаст, для Киева, для земли Русской.

Пусть поворчит воевода, он не о себе, о деле общем печется...

Общее дело... Вспомнилось Святославу, как не легко начиналось его княжение. Смутное время было, тревогой полнилось сердце молодого князя, принявшего Киевский стол от больной, стареющей матери. Отец его Игорь и мать Ольга многое сделали, чтобы объединить Русскую землю, чтобы собрать воедино близкие по крови племена. Но молодая Русь еще не успела окрепнуть, набрать полную силу. А со всех сторон ее окружали разные страны, чужие народы. Многие из них были не прочь нажиться за счет Русской земли. Как поладить с одними, как разбить наголову других, чтоб не грозили оружием?

Молодой князь окидывал мысленным взглядом сплотившиеся вокруг Киева земли, старался заглянуть дальше, за окраины, за пограничные столбы.

Северное крыло Руси - Новгородская земля, гордая, своенравная, раскинувшаяся до самых варяжского и Ледяного морей. По ряду, заключенному с княгиней Ольгой, новгородцы платят немалую дань Киеву: две тысячи серебряных гривен. Но главное не это - Новгород вроде щита для Киева, для всей Руси. С севера над ним нависли Свиония, Норвегия, Дания, земли населенные воинственными викингами-варягами.