Дорога на плаху - [77]

— Ну, мамочка, спасибо тебе!

III

В понедельник Борис, одетый в дешевый джинсовый костюм, появился у конторы детектива Кудрина. У входа в подвал пятиэтажки красовалась табличка, возвещающая о частном сыске. Борис скатился по крутым ступенькам, давая дорогу поднимающемуся кавказцу, и очутился в просторном подвале, хорошо освещенном и прибранном. Часть его занимала кирпичная пристройка, на дверь которой указывала стрелка. Борис, не колеблясь, вошел и увидел просторную комнату с двумя столами, телефоном и несколькими стульями. За одним из них сидел Кудрин, читая газеты. Хозяин кабинета предстал подтянутым, крепко сбитым малым, с покатыми, сильными плечами в ковбойке, русые волосы аккуратно уложены. Широкое русское лицо, не лишенное симпатии, выражало твердость и уверенность в себе. Он выглядел старше Бориса лет на десять.

— Я тебя знаю, — сказал Кудрин, пожимая Борису руку. — Ты у Ясенева практику проходил.

— Точно, и я тебя помню.

— Вот и хорошо, работы у меня полно. Клиент разный. И богатый и бедный, заработаешь, только крутись.

Не успел Кудрин озадачить Петракова, как в комнату вошла средних лет, прилично одетая и приятная женщина, в узкополой парусиновой шляпке с бантом. Она поздоровалась, внимательно осмотрела скромную меблировку кабинета, и только тогда перевела заинтересованный взгляд серых глаз на сидящих напротив мужчин.

— Кто из вас Кудрин? — дама явно нервничала, возможно, из-за скудости обстановки и не солидности представшего перед ней офиса и разочарования, но все же в звонком голосе чувствовалась решимость.

— Я к вашим услугам, — Кудрин встал из-за стола, демонстрируя свою коренастую фигуру, указал даме на стул, стоящий слева от него. — Садитесь, пожалуйста. Это мой сотрудник, можете говорить свободно.

Дама без промедления уселась, независимо держа аккуратную головку на высокой и тонкой шее, вынула из сумочки несколько листиков, протянула Кудрину.

— Я хорошо заплачу, если вы найдете этих мерзавцев.

Кудрин углубился в чтение, а когда закончил, спросил:

— Почему вы выбрали меня?

— Наслышана. Для вас репутация сейчас важнее всего. Не так ли?

— Правильно, — подумав, сказал Кудрин. — Мы займемся вашим делом. Но вы не мать.

— Я тетя Маргарита, бездетная. — Подчеркнула интонацией последнее слово дама, давая понять, что племянница ей очень дорога. Она вынула из сумочки неполную пачку пятидесяток и подала Кудрину. — Это аванс.

Кудрин передал листки Борису, дав понять, что поручает дело ему. Тот принял их с бережностью, как бы боясь рассыпать таящуюся в них информацию, принялся читать строчки красивого девичьего почерка, не находя ни единой грамматической ошибки, какими обычно изобилуют заявления пострадавших, отмечая про себя, что текст написан весьма грамотным человеком, скорее всего, старшеклассницей с хорошей успеваемостью.

«Уроды, сволочи, подонки!» — читал Борис. — Они попросили помочь найти дом по адресу. Я объяснила. А что, надо было уподобиться халде, сразу на три буквы послать?! Никак не могли понять, где этот дом, сомневались. Да я живу рядом… Ну, так садись, покажешь… Господи, да разве бы я села в их поганый «Форд», если бы знала. Парни приветливые, приличные, почему б не доехать. Дура наивная! И нефиг теперь.

Что было дальше, не помню. Не хочу! Не могу! Не должна! А вот рожи их помню. Всех троих и девчонки-красавицы. Я пройду через ад, но достану этих сволочей, и тогда. Ха! Что тогда? Что? Ну, говори, не стесняйся! Кто у тебя за спиной? Затурканные безденежьем и постоянной угрозой остаться без работы родители? Или, может, этот размазня долговязый Алексей, у которого ничего на уме, кроме «выпить бы пива, да поснимать сюжеты на камеру» нет? Вон они, женихи сопливые, хором пьют да колются.

Удержалась, матери ничего не сказала. Еще бы вздумала в милицию бежать. Знаем мы эту милицию. Эти хаки так и сказали: «Шум не поднимай, ласточка, он тебе самой дороже всех обойдется. Опозоришься на весь город — и только. А мы. Кого надо, купим, кого надо, заткнем. Так что давай-ка лучше сотрудничать. Вот тебе 100 баксов — купи себе чего-нибудь».

Твари! Чтоб они подавились своими баксами! Ха-ха, как же! Ни они не подавились, ни я. Сначала хотела повеситься, а потом поревела маленечко и пошла купила. Нет, жизнь действительно дерьмо. И я дерьмо. И все.

Девчонки в школе глаза повылупили: откуда? Оттуда! Дядька фирмач. Подарил вот. Ах, как блестели их завистливые глазки! Пусть. Не одной мне завидовать: Аленка, соклассница, как модель одевается, а тут у родителей лишних колготок не выпросишь. Пашут с утра до вечера, а толку? Мне в этом проклятом городе тоже ничего не светит. Ну, окончу школу, а дальше? Об учебе думать смешно — везде платить надо. Торговать и быть подстилкой кавказца — спасибо. Или, может, на папочкин завод пойти? И получать талоны, а на них задрипанные консервы? Нет уж! Коль нарвалась и выпала мне такая судьба. Короче, начинаю новую жизнь. Красивую, как в кино. И пусть все застрелятся.

Пока Борис читал, Маргарита Киселева украдкой вытирала платочком навернувшиеся слезы. Петраков внутренне негодовал. Вне сомнений, он найдет сексуально озабоченных подонков. В том, что они втроем изнасиловали девушку, нет сомнений, и у них есть хорошее прикрытие в отделе милиции. Он их найдет, а дальше? Где добыть доказательства надругательства над девушкой. Он, если она согласится, устроит очную ставку. Только и всего. Можно набить им рожи, но ведь не этого хочет тетя девушки. Впрочем, стоит ее спросить об этом.