Дорога на плаху - [76]

— Несомненно, воспользуемся при случае, — весело отозвалась Ольга Ивановна, — прошу к столу!

Гости и хозяйки уселись, трапеза началась. На столе стояли салаты из свежих овощей, холодные закуски и вторые блюда. От выпитого вина женщины явно повеселели, Борис оставался сдержан, даже холодноват. Но это не смущало хозяек, и они наперебой сыпали довольно остроумными шутками и анекдотами. И мама, и дочь были в своей тарелке, их голоса не умолкали ни на минуту. У Бориса был прекрасный аппетит, и он с удовольствием съел все то, что ему подкладывали с обеих сторон хозяйки.

— Ты обещал быть строг к моему кулинарному искусству, — сказала Лиля звонким голосом, как бы прося внимание собравшихся.

— Я строг, но ни в чем не нахожу изъяна, — сказал Борис, чем весьма удовлетворил Лилю. — Но однажды я едал пирожки с капустой в Красноярске с особым наслаждением, — тут же несколько огорошил молодую хозяйку гость.

— И кто же их пек, разреши узнать?

— Одна молодая особа, когда я лежал в больнице.

— Боря, к чему эти воспоминания? — с упреком глянула на него Валентина Александровна.

— Простите… — несколько смутившись, ответил Борис.

— Пустое, Валентина Александровна, если бы Борис попробовал моих пирожков, то они бы затмили его воспоминание.

— Как знать, как знать, — неопределенно сказал Борис.

— На больничной койке при казенных харчах — все кажется слаще, — утвердительно подчеркнула Лиля и получила одобрительную поддержку Валентины Александровны.

— Боря, но как же тебе не повезло, мы так переживали! — сказала Ольга Ивановна, и разговор перешел в плоскость захлестнувших страну бандитизма, грабежей и убийств, вывоза за рубеж капитала, и что со всем этим милиция вряд ли справится без политической воли президента и правительства. Коль сложилась такая ситуация, стоит ли рисковать жизнью. И упаси Бог, в будущем ввязаться в новую, смертельно опасную схватку. Это было чисто женское, более того материнское суждение, и Борис ничего не счел нужным, как сказать:

— В таком случае, дорогие мои, надо уходить из органов и сидеть под маминой юбкой как мышка, но благословенны дела человека, которые побеждают зло и насилие.

— Оставь, Боря. Я была бы рада, если бы ты переменил профессию, хотя бы потому, что имеешь тяжелое ранение, — с тоской в голосе сказала Валентина Александровна.

— Борис, может вам стоит переквалифицироваться в адвоката, — осторожно спросила Ольга Ивановна, — они хорошо зарабатывают. Или открыть частную юридическую контору.

— Это же скучно!

— Зато не опасно, — Валентина Александровна с благодарностью смотрела на свою приятельницу.

— И меня в эту контору устроить секретарем! — воскликнула Лиля. — Я умею хорошо работать на компьютере.

— Ну, вот, вы меня и повязали, — смеясь, ответил на столь бурную реакцию женщин Борис, и в который раз почувствовал пристальную заинтересованность хозяек квартиры. Вместе с тем его не тяготила эта увлеченность, потому что с женщинами было легко общаться, но он знал, что эта невесомость никоим образом не растрогает его сердце, которое полностью занято Евгенией. — Впрочем, мысль о частной практике не лишена симпатии, — закончил он многообещающим тоном.

— В таком случае тебе, Боренька, стоит подумать, — Лиля сорвалась со стула и включила магнитофон, объявила белый танец и пригласила кавалера. Борис вальсировал с настроением и изящностью, его партнерша демонстрировала легкость в движениях, пластичность, он наслаждался общением с ней, а выпитое вино добавляло раскованности, холерической темпераментности. Он с удовольствием ловил каскад довольных и одобрительных взглядов и улыбок мамы, не подозревавшую, что на месте Лилии он представлял Евгению.

Глядя на то, как мило танцуют молодые люди, мамы, переглянувшись, поднялись из-за стола, бесшумно удалились в коридор. Пошептавшись, вовсе убрались из квартиры, оставив парочку наедине.

Вальс окончился, и Борис недовольно окинул взглядом гостиную, коридор, не находя старших, собираясь выразить недоумение. Но зазвучала новая музыка, и танцы продолжились.

— Куда же исчезли наши мамы? — спросил Борис, пока не проявляя недовольства.

— Они покинули нас, чтобы не мешать испить медок, — вкладывая в голос страсть, ответила Лиля. — Сейчас я тебе продемонстрирую стриптиз под «Ламбаду», — Лиля стремительно ринулась к магнитофону и переключила музыку, пошла в танце на Бориса, который медленно отступал. Лиля, сексуально виляя широкими бедрами, скользя пальцами по тонкой талии, с азартно горящими кошачьими глазами и сладострастной улыбкой вдруг взмахнула руками, и батник в ту же секунду оказался на полу, обнажая красивую грудь девушки под кружевным лифом. Удивленный Петраков остановился, и в ту же секунду, извиваясь в танце, Лиля сдернула с себя лиф, и сочные ягоды розовых сосков уставились на парня, как два пистолетных дула, пригвождая его к месту. Молодой человек еще больше округлил глаза, стоял завороженный, не смея шевельнуться. Стриптиз продолжался, и вот уже безумная мини-юбка слетает с волнительных бедер танцовщицы, обнажая белоснежные плавки, на таком же обворожительно белом теле, и, кажется, что нет уже там ничего, все слилось в единое зовущее и пленительное, захватывающее дыхание и околдовывающее схождение изящных ножек с серебристым пушком… А красавица падает ему прямо на руки. Он подхватывает ее, бросает на диван, но не в силах владеть собой, кидается прочь из гостиной. Не умолкающая музыка и раздавшийся ехидненький смех стриптизерши, подкидывает его к двери. Щелчок замка, и он в коридоре.