Дорога на плаху - [142]

— Что ж неестественного вы находите в данной мастерской? — недоуменно воскликнул адвокат Кошелькова.

— Наличие в мастерской радиоактивного изотопа, который обнаружен за пределами помещения. Он хранился в свинцовой муфте. Вот акт изъятия изотопа. Кошельков извлекал его и с дьявольским коварством помещал в мастерской на время сеансов. Фон повышался. Он и сейчас здесь незначительно выше нормы. Мы отвлеклись, я продолжаю. И так, цезий осел в сердце и почках Виктора Илюшина. Неравномерность накопления цезия в мягких тканях блестяще доказал доктор медицины Юрий Бандажевский. Мы с вами либо подтвердим данным экспериментом его открытие, либо опровергнем. Если опровергнем, Кошельков свободен, если подтвердим — налицо состав преступления, по которому возбуждается уголовное дело в покушении на жизнь Виктора Илюшина.

Петраков закончил говорить и почувствовал, что от напряжения взмок.

— Полномочна ли, представленная комиссия судить о ценности исследований профессора, лишенного свободы на восемь лет? — язвительно заметил адвокат. — Да еще при столь хилом, с точки зрения представительства от науки, следственном эксперименте.

— Я полагаю, мы здесь собрались главным образом не опровергать и не подтверждать выводы ученого Бандажевского, а определить степень виновности гражданина Кошелькова, — мрачно сказал Санданович. — То, что исследования ректора Гомельского мединститута Бандажевского фундаментальны, могу вас заверить, и признаны в широких кругах медиков. Это переворот в представлении безобидности цезия в организме человека, когда он сам нарушает естественное его распространение. Человек выпустил на свободу джина в виде радионуклидов, и это панибратство со столь неизведанной, но чрезвычайной силой аукнулось нам миллионами смертей, миллионами не рожденных малышей, миллионами бесплодных женщин и мужчин. Но мы отвлеклись от темы. Прошу вас, приступайте к следственному эксперименту.

Петраков подал рукой сигнал, инженер из группы обеспечения подошел и выполнил всю процедуру запуска установок. Вскоре они загудели, а присутствующие покинули помещение, оставив в клетках хомячков.

Петраков вспомнил, что на обложке брошюры был столбик фамилий, написанный рукой инженера. Там были адреса мест жительства и работы названных персон. По просьбе генерала Борис переписал список и оставил ему. Следуя золотому правилу: ничего не оставлять без проверки, он запустил компьютер, и вскоре знал об этих людях все, что давала официальная информация, собранная на каждого из нас пенсионным фондом.

Это были солидные люди: один банкир, остальные предприниматели с миллионными доходами. Состав двух семей немногочислен. Банкир Курдыман, человек в годах, был женат на молодой женщине. Детей не имел. Родственники, только престарелая мать. Дальнейшая информация обрывалась со смертью банкира.

Петраков навел справки о причине безвременной кончины Курдымана. Оказалось, ставший банальным, инфаркт.

Следующий предприниматель не вызвал интереса у Петракова, и он перешел к изучению следующего человека из столбика Кошелькова. Таковых оказалось пятеро, все находились в здравии. Петраков вернулся к Курдыману.

Сергей Петрович подал появившемуся помощнику небольшой список фамилий, снятых с брошюры Петраковым и приказал:

— Срочно собери всю информацию об этих людях: состав семьи, кто, чем занимается, где отдыхают, какие наклонности, словом наиболее подробно. Распечатку мне и Петракову. Мне можно подавать по мере готовности.

Быстрее всего собрали досье на банкира Курдымана. Но генерал решил его не изучать, а подождать, пока принесут на остальных. Все пятеро оказались москвичами, новыми русскими с солидным денежным капиталом. Сергей Петрович отобрал досье на двоих: банкира Курдымана, у которого в родственниках лишь дряхлая мать да молодая жена, и предпринимателя Полещука, тоже без многочисленных родственников.

«На тех, у кого много родственников, вряд ли будут покушаться, — решил генерал и остановил выбор только на двоих. — На ком же остановится Борис, любопытно узнать? Пожалуй, выбор будет именно таким».

— Сергей Петрович, поступила дополнительная информация по Курдыману: неделю назад он скончался от инфаркта прямо у себя в кабинете.

— А Полещук жив?

— Да, Полещук сейчас находится в Германии.

— Хорошо. Разыщите Петракова и пригласите его ко мне завтра в послеобеденное время.

Евгении до зарезу хотелось узнать результаты эксперимента, как и вразумительного объяснения своей беременности. Тайны всегда волнуют. Но ни ту, ни другую раскрыть не удавалось. Борис мотался целыми днями по городу, и Евгения, скучая, обнаружила, что ее преследует страх одиночки. В Омске она работала среди людей. Дни были заняты до предела, часто возвращалась домой уставшая, ей хотелось побыть одной, отгородиться от людей стенами своей комнаты, чтением романа или письмом к Борису. Даже мама иногда раздражала ее своим вниманием и заботой. Теперь все переменилось. Ей хотелось быть в гуще людей и событий, слушать кого-то и самой высказывать свои мысли. Частые звонки маме и долгие разговоры стали нормой. Мама принялась тревожиться и сетовать, что разговоры обходятся дорого, все обещалась приехать, как только пройдет кашель, который донимает ее уже вторую неделю. Евгения по телефону не решалась говорить маме о своей беременности, потому что не чувствовала в себе присутствие новой жизни, ведь она не новичок в таких делах, знает некоторые отклонения от нормы, какие происходили с ней в Красноярске. Приедет мама, она не выдержит и поделится с ней новостью и своими ощущениями, о том, что, побывав на приеме у врача, не может добиться вразумительного ответа у весьма авторитетного гинеколога.