Дорога на плаху - [133]

— Он что, изобретатель?

— Вроде того.

— Любопытно взглянуть.

— Могу организовать экскурсию, — энергично предложил Илюшин.

— Нет-нет, — торопливо отказался Борис от услуги, — если понадобится, я сам навещу его. Вам не стоит ничего предпринимать. Дайте адрес дачи Кошелькова. Хорошо. Теперь я не откажусь от горячительного.

Что он мог обнаружить на даче, Борис не представлял. Подпольное производство наркотиков? Но Виктор Илюшин не был замечен в употреблении наркотиков. Любопытство могло вызвать у студента-технаря какие-нибудь инженерные испытания, в которых Петраков ничего не понимал. Словом, пока ничего не ясно. Чтобы как-то приоткрыть шторку, Борис поехал взглянуть на дачу, копнуть поглубже в загадочном цехе. Он рисковал быть замеченным: в зимнее безлюдье каждый человек, появляющийся в дачном поселке, приметен. Сторож мимо глаз не пропустит, потому Борис не торопился, ждал вечера. Пасмурный февральский день отряхивал на землю с туч хлопья снега, и они ложились на землю мягко и бесшумно, обновляя дорожки, а сыщик не хотел быть замеченным.

Сумерки быстро сгущались, Петраков перемахнул высокую калитку и увидел перед собой длинное строение, похожее на приземистый барак, весь участок был обнесен глухим тесовым забором. Борис осмотрелся. Никого, тихо. Скользнул к широкой входной двери барака, запертую на внутренний замок. Повозившись, с трудом отпер его и, освещая фонарем пол, прошел в помещение, которое было заставлено стеллажами, какими-то приборами, станками. Пахло мазутом и еще чем-то неизвестным, приторным, как в застоявшихся госпитальных покоях, где много людей, бинтов, крови и долго немытых тел.

«Действительно какая-то мастерская», — подумал Борис и посетовал, что темнота не даст свободно осмотреть все завалы железа и непонятного ему оборудования. Вырывая из темноты лучом фонаря часть помещения, Борис приблизился к огромному верстаку, на котором стояли вакуумные насосы. Борис определил их назначение точно. Он внимательно стал изучать оборудование, насколько позволял луч фонаря. Вот он продвинул лучик по массе насоса, скользнул дальше и обнаружил бирку, на ней значилось: геттер испарительный.

«Любопытное название, — отметил Петраков, продолжая изучать завалы на верстаке, и тут же наткнулся на замазученную брошюру. На обложке он прочитал: — Ю. Бандажевский. „Очерки радиационной патологии“»[1].

Борис осторожно, едва прикасаясь пальцами, раскрыл брошюру, высвечивая фонариком страницы, глаза жадно побежали по строчкам вызывающие интерес и нетерпение. «Черт побери, кто такой Бандажевский? Можно ли ему верить? Где издана брошюра? Гомельский медицинский институт? Мизерно маленький тираж! — посыпались безответные вопросы и восклицания. — Если это не бред шизофреника, то почему об этом кошмаре молчит пресса? Почему молчат ученые? Ошибаешься, их голоса раздаются на научных конференциях, симпозиумах, они предупреждают о грозящей катастрофе! Но их почти не слышат правительства!»

Выхватив несколько фактов и цифр из текста, Борис долго и отупело смотрел в темноту, не веря написанному, потом сказал себе:

— Но какое отношение имеет радиационная патология к парню, выросшему в Москве и совершенно здоровому? Надо взять брошюру и изучить ее в спокойной обстановке.

Успокоившись от принятого решения, Петраков продолжил осмотр помещения. Рядом стоял несгораемый сейф. Что в нем сокрыто? На сейфе многоячеечный кодовый замок. Увы, отомкнуть такой не по силам. Сожалея о недоступном сейфе, Петраков отыскал в верстаке ножовку по металлу, и в помещении раздались характерные пилящие звуки.

Шел обеденный час, Евгения, одетая в свой любимый брючный костюм, в котором приехала к Борису в госпиталь, оторвалась от компьютера, встала, чтобы предложить мужу горячий чай и бутерброды, но почувствовала какое-то движение внизу живота. Она негромко ойкнула, и осознанно встревожилась за свой плод, о котором не думала лишь во сне. Борис отодвинул от себя томик медицинской энциклопедии, вскочил.

— Ты почувствовала боль? — он подхватил жену под локоть, заглядывая ей в глаза. — Может, тебе прилечь?

— Не стоит, пройдет. Но что-то во мне происходит. Ты обещал показать меня выдающемуся гинекологу.

— Сегодня уже поздно, а вот назавтра — давай выясним, на который час он назначит прием, — Борис взял сотовый телефон и набрал номер. Никто не отвечал.

— Что-то я не верю никаким светилам, — раздражаясь на затянувшийся ответ, сказала Евгения, нетерпеливо прохаживаясь по офису, разминаясь от долгого сидения за компьютером.

— Видимо, обедают. Дозвонимся чуть позднее, — заботливо ответил Борис. — Только ты, пожалуйста, не волнуйся. Кстати, завтра у меня аудиенция с Сергеем Петровичем, он прошлый раз интересовался твоим самочувствием. Я поражаюсь его чуткости. Минут пять расспрашивал о тебе.

— Не спроста это он, — сделала заключение Евгения.

— С чего ты взяла? Нормальное человеческое внимание, он же тебя знает. Идем на кухню, пора и нам обедать.

Борис осторожно повел жену на кухню, где прибавились небольшой холодильник и мини-электроплита. Набрав в электрочайник воды, Борис включил его в розетку, а Евгения тяжело опустилась на стул. Ее знобило и кружилась голова.