Дорога на плаху - [129]
— Да, Сергей Петрович.
— Все, что накопаешь, ко мне с докладом, нет, точнее с рассказом, в каждый четверг в этот же послеобеденный час. Вот тебе имена, телефоны твоих клиентов. В беседе с ними ссылайся на меня, иначе тупик. Начни с общего знакомства. Криминала ни в одном случае там может и не быть, и в этом проблема, такая своеобразная закавыка, хотя кто его знает, как покатится пробный шар. Сыщик ничего не должен сбрасывать со счетов. С Богом, сынок.
Петраков ушел, а генерал погрузился в размышления. Опять вернулись мысли о Евгении Кузнецовой, теперь уже жены Бориса. Все настойчивее, как солнечное тепло весной, стучится вопрос: почему инфаркты у молодых людей учащаются, рождаются желтые дети и уроды… У Кузнецовой. Сергей Петрович поймал себя: «Почему в таком контексте пришли мысли и воспоминания о Кузнецовой? Начинается старческий маразм? Но ведь нашей страной руководили старцы куда более преклонные, чем сейчас я. Рано ссылаться на старость, надо искать связь. Просто так эти мысли прийти не могли. Это не хаос в мозгах, надо строить логическую цепь. Но где звенья? Их добудет Петраков? Почему Петраков, ведь не потому, что его жена именно та женщина, воспоминания о которой породили хаос в мозгах? Нет, это не бессознательное течение мыслей, тут есть такой поворот, за которым откроется перспектива. Будем работать».
Генерал понимал, что его ведет интуиция, на которую он всегда полагался и никогда не противился ходу своим мыслям. Он даже несколько подосадовал, когда они как бы застопорились на Кузнецовой и инфарктах молодых людей. Климов пытался протолкнуть дальше эти бессвязные неутешительные мысли, как их окончательно оборвал его помощник, распахнув двери перед иностранными коллегами.
Генерал нахмурился, но просил проходить.
Квартира, как и офис Петраковых находилась на Ленинградском проспекте в старой хрущевке, в глубине двора. Она не была запущена, но требовала ремонта. Евгения, войдя, мельком заглянув в ванную, на кухню, остановилась посередине пустой и показавшейся просторной комнате, закружилась в вальсе.
— Боренька, нам здесь будет хорошо! — громким дискантом воскликнула Евгения, и, понижая голос: — Я предчувствую страстные ночи. Они будут бесконечными. Мы будем одни, к нам никто не полезет в душу! Я устала от забот о себе, особенно от родительских, хочу только твою любовь. — Она обвила горячими руками шею мужа, расцеловала в губы. Улыбающиеся и довольные губы, возбуждающие и отзывчивые. — Теперь принимаемся за устройство нашего гнездышка. Мы его слепим, как ласточки и будем залетать сюда каждый вечер.
Экономя средства, молодожены купили светлые с абстрактными рисунками обои и приступили к омоложению комнаты в восемнадцать квадратных метров: побелили потолок известью и принялись клеить обои на стены. Управились к вечеру. Получилось недурно, приятно пахло свежей известью потолка, подсиненного медным купоросом, стены лучились светом, пол желтел отмытым линолеумом. Из мебели приобретены лишь недорогая кровать, две тумбочки, кухонный стол, несколько стульев. Решили не тратиться. Если все пойдет хорошо, и они закрепятся в столице, то продадут новгородскую квартиру, еще подзаработают, купят новый просторный угол здесь, вот тогда уж будут основательно вить свое гнездышко, обрастать мебелью и уютом. На единственное окно, вписанное в главный фасад здания, повесили шторы, предусмотрительно уложенные Евгенией в чемоданы. Здесь же нашлись простынь, пододеяльник, верблюжье одеяло. Она сожалела, что подушки в багаже занимают много места, и их с собой не потащишь.
— Можно приглашать на новоселье друзей! — воскликнул Борис, когда швабра с половой тряпкой была убрана в совмещенную с туалетом ванную, а Евгения застелила кровать.
— Но у нас нет рядом никого из близких, кроме Сергея Петровича, — с сожалением откликнулась Евгения. — Как жаль, нет рядом наших мам и папы. Скорее бы они ставили телефон в своей квартире, я бы могла им рассказывать о новостях каждый день.
— Совсем недавно ты отмежевалась от всяких родительских забот.
— Участие в празднике, или сообщение о приятном достижении — демонстрация самостоятельности, победа в заплыве!
— Потерпи, моя дорогая, успеешь наговориться. А сейчас будем отмечать наше второе новоселье вдвоем, а точнее, первую победу на первой дистанции заплыва! Разве нам теперь кто-нибудь нужен?
Евгения вытирала полотенцем руки, она еще не остыла от энергичной работы, ее волосы, собранные в тугой комок на затылке, тянули голову назад, что придавало молодой женщине горделивую осанку. В огромных голубых глазах засветились лукавые огоньки, которые разжигали очаг нетерпения в сердце Бориса. Он с вожделением смотрел на свою жену, уставшую, но счастливую и бесконечно ему дорогую.
— Не помешал бы официант с подносом вкусных блюд. Я чертовски голодна, что управилась бы со слоном!
— Но ты забыла о наших припасах! В сумке ветчина и сыр, сливочное масло и паюсная икра, пара бутылок красного вина. Сейчас мы все это извлекаем на стол и обмываем все то, что нам удалось сделать в этом городе, в офисе и квартирке. У нас все получается! Разве не так, моя женушка? — Борис говорил, а сам накрывал на стол, откупоривал бутылку вина. Евгения укладывала нарезанную ветчину и сыр в тарелочки, ополаскивала застоявшиеся бокалы для вина.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).