Дорога на Берлин - [17]

- Нет, ты мне одно скажи, - взорвался Вася, - нам рейхстаг штурмовать? Нам водружать знамя? (Пауза.)

- Нет, - ответил Дорошенко. - Не нам.

- Как не нам? - взревел Вася.

Дорошенко не ответил. Достал папиросу из портсигара. Закурил.

Его лицо сейчас бледное, злое.

- Я с наштармом говорил, - сказал он, наконец, негромко. - И карту смотрел... Я так понял: в штурме Берлина нашей армии выпала подсобная роль. Мы будем обходить Берлин с севера.

- А город? - крикнул Вася.

- А в город мы, вероятно, не войдем... (Пауза.)

- Та-ак! - зло сказал Вася, перекусывая стебелек травы. - Отличное известие! А кто ж в город войдет?

- Эта честь поручена отборным... Знаменитым армиям.

- А мы что ж, не знаменитые? - возмутился Вася.

- Мы? Мы - обыкновенные. Даже не гвардейцы.

Долгая пауза.

Молча курит Дорошенко.

Вася рвет травинки, перекусывая их, выплевывает.

- Ну, ничего! - сказал Автономов и улыбнулся. - Ничего, друзья!.. Зато вам задача легче, и крови меньше...

- Легче? - закричал Вася. - А кто легкого хочет? Кто? Ты все роты обойди, любого солдата спроси: кому крови своей жалко, кому легкого боя хочется? Люди в самое пекло мечтали попасть... в самое логово... Люди мечтали своею рукою войну кончить. Как же не мы? Как же не мы водрузим знамя-то?

- Что ж это ты, Вася, - усмехнулся Дорошенко, - приказы командования критиковать вздумал?

- Эх, - горько махнул рукою Вася. - А я-то надеялся первым в рейхстаг войти!

- А я надеялся, - тихо ответил Дорошенко, - прийти на Моабитштрассе.

Он помолчал немного, потом бросил папиросу наземь, притушил ее сапогом и встал.

- Ну, все! - сказал он уже другим тоном. - Похныкали и хватит! - Он посмотрел на часы. - Выступаем через час. Будем выполнять задачу. А в рейхстаг, Вася, другой офицер придет первым... И на Моабитштрассе тоже. А победим - славою-то сочтемся!

...Гремит музыка боя.

Артиллерийский концерт. Хор батарей. Короткая песня гранаты.

Мелькают кадры. Лица, пейзажи, пушки, схватки...

Штык, озаренный солнцем...

Знамя над гвардейцами...

Луна на бетоне блестящей берлинской автострады.

И во весь экран - ликующее лицо Васи Селиванова.

- Ага! - кричит он. - Ага! А мы хоть и не знаменитые, а первыми вышли на Берлинер-ринг.

- ...Успех! - восхищенно говорит Автономов Дорошенко.

- А вот и награда! - усмехается тот и показывает на карту. - Нам чуть-чуть изменили курс наступления.

Мы видим карту: пунктирный путь дивизии чуть-чуть довернут в сторону Берлина.

...Гремит музыка боя.

Мелькнуло лицо Слюсарева.

Яростное лицо солдата. Штык над головой.

Под ногами Слюсарева бетонный колпак дота.

Сбегает Слюсарев с поверженного дота, бежит... Вперед!

- Опять у третьей армии успех! - говорит большой генерал во фронтовом штабе. - Молодцы! - и решительною рукою что-то чертит на карте.

...И опять ликующее лицо Васи Селиванова.

Оно на фоне немецких вывесок...

- Ага! - кричит Вася. - А все-таки хоть мы и не знаменитые, а первыми вырвались на окраину Берлина.

...Гремит музыка боя.

Дорошенко хрипло кричит в телефон:

- Я понял задачу. Спасибо за доверие. Оправдаем. - И, положив трубку, говорит Автономову, хитро подмигивая: - А нас опять чуть-чуть... повернули.

- На Берлин?

- На Берлин.

...Гремит музыка боя.

Сквозь огонь бегут солдаты. Горят танки.

Большой генерал во фронтовом штабе нахмурил брови.

- Танки не могут пройти? - переспрашивает он кого-то, кого мы не видим. - Та-ак? А восьмая гвардейская? Встретила сильное сопротивление? Та-ак! Дайте мне чаю, голубчик. Ну что ж! Зато у третьей успех. Довернем еще раз третью! - И, отхлебывая чай из чашки, он что-то чертит на карте.

...Яростно гремит бой.

Во весь голос поет свою песню Савка Панченко, но слов не слышно, и голоса Савкиного не слышно, - ликующе гремит музыка победы.

Уличные бои в Берлине. Разбитые готические здания. Немецкие вывески. Пожары. Орлы на решетках.

Бой.

- Ага! - кричит Вася Селиванов. - А мы все-таки пришли в Берлин!

Он останавливается у фонарного столба. Снимает каску, вытирает со лба грязь и пот.

- Теперь и мы знаменитые!.. - тихо говорит он.

...Аккуратная табличка на перекрестке улиц.

Обыкновенная табличка.

Как все.

Ее легко прочесть:

"Моабитштрассе".

Подле нее стоит Дорошенко.

Гремит песня боя.

Схватка на улице.

Фашист бьет с чердака из пулемета.

Табличка на доме: "Моабитштрассе, 173".

Бой в подвале.

Хриплый бой. Гранатный бой.

Мертвый гитлеровец на перекрестке.

Табличка на доме: "Моабитштрассе, 151".

Волокут орудие солдаты.

Стонет под колесами булыжник.

Идет по улице Дорошенко, прижимается к стенам.

Наган в руке.

Табличка на доме: "Моабитштрассе, 147".

Перебежками от дома к дому бежит Вася Селиванов.

С ним несколько бойцов.

Вот они упали... Стреляют...

Со всех сторон рвется на них огонь.

Табличка на доме: "Моабитштрассе, 139".

От дома к дому идет раненный в голову Дорошенко.

Голова перевязана.

Кровь на марле.

Глаза воспалены.

Откуда-то из окна летит на Дорошенко фаустпатрон.

Еле успел отскочить Дорошенко.

Табличка на доме: "Моабитштрассе, 133".

Подвал какого-то дома. Телефоны. КП.

Теперь рядом с Дорошенко Автономов.

У корреспондента рука перевязана.

- Я вам приказал не лезть в огонь! - раздраженно говорит Дорошенко. Разве там место корреспондента?