Дорога длиною в жизнь - [51]
Я не считаю трудную судьбу подвигом. Я считаю нормой поведения человека в трудный час быть сильным и мужественным. Но ему ничто человеческое не чуждо. И как трудно бывает порой, когда под тяжестью вдруг навалившихся бед и несчастий душа разрывается на мелкие осколки, а ты как нищий собираешь эти мизерные кусочки и старательно складываешь в кровоточащую рану, слабо надеясь на завтрашний день и на то, что кому-нибудь ты принесешь все же пользу или теплым словом согреешь чье-то усталое сердце.
Знаете, Ирина, я ведь почти ничего не знаю о Вас, но, кажется, уже знаком с Вами сто лет. Это прекрасно, что на земле в нашем беспокойном мире есть люди с такой огромной силой воли духа, как Вы. Я преклоняюсь перед Вашим мужеством еще потому, что такими качествами, по моему мнению, могут обладать только мужчины. Я безмерно рад, когда встречаю единомышленника, человека, которого могу понять с полуслова.
Дорогой наш настоящий человек, пусть у Вас найдутся силы превозмочь свою боль и все земные беды в этой бесконечной борьбе!
С глубоким уважением к Вам Геннадий Калядов».
«…Получил «Запорожец» и летом выезжаю в степь. Она чем-то напоминает мне море, на берегу которого я прожил свое детство и отрочество. А главное — о счастье! — начал работать. Художником-оформителем. Всю зиму работал до полной усталости, а комната была похожа на мастерскую: во всех углах стояли рамы и стенды, пахло краской и скипидаром. Весной я вырвался из комнаты, как из бомбоубежища, на свежий воздух, к реке. Весна для меня всегда как возрождение, потому что зимой я не могу выйти на улицу. Опять с опаской оглядываюсь на желтые высохшие листья — так не хочется снова кротом зарываться в комнате. Работы сейчас приносят поменьше, но и это счастье.
Спасибо Вам и Валерию за дружескую поддержку.
С уважением Геннадий».
От Валерия приходили лишь праздничные открытки. Сам он даже не писал о предстоящей операции. А я все писала да писала Генке.
Самое страшное известие о Валерии я получила тоже от Генки. Валерий не перенес операции и умер, хотя писал Генке: «Вообще операции не боюсь, но волнуюсь, как перед решающим стартом». Для него это был старт в большую жизнь. Ему предстояло столько сделать! Он шел по трудному пути, не сетуя на неудачи, несчастья, преследовавшие его, шел к своей вершине упрямо и настойчиво.
«Ирина Борисовна! Я обращаюсь к Вам с просьбой. Напишите об этом замечательном человеке — комсомольце Валерии Маркове.
С глубоким уважением и благодарностью
Гена Калядов».
У каждого своя ноша, и нести ее надо самому. Только не говорите, что сильному все под силу — ему тоже тяжесть тяжела. И не ждите крика души — душа сильного не умеет кричать.
В первом письме кореянка Ада Кан писала, что лежит в ферганской больнице, не верит, что ее нельзя вылечить, и в знак протеста против отказа врачей перевести ее в московскую или ленинградскую хирургическую клинику объявила голодовку (!). Положение усугублялось тем, что Ада сирота.
Много пришлось похлопотать. Впрочем, даже и не очень много — только перешагнуть один барьер бюрократизма. И вот Ада (перелет в Ленинград вместе с сопровождающей сестрой за счет государства) на операционном столе. Немало довелось пережить. Пришлось еще долечиваться снова в Фергане — ее довели до состояния, в котором она могла обслужить себя, сидя в специальном кресле-коляске. Зато встали новые проблемы — учеба, приобретение специальности, получение квартиры, а потом и работы.
Аду за все эти трудные годы приходилось и поддерживать, и ругать, и стыдить, и обвинять в слабоволии. А в местные инстанции — писать, писать и писать.
И вот первые экзамены. Ада успешно поступила в педагогический институт, а затем и окончила его. В больничную палату на протяжении пяти лет приходили едва ли не каждый день преподаватели, однокурсники, комсомольские работники. Особенно сдружилась Ада с Наташей Бойко, в семье которой с тех пор Аду считают своим полноправным членом и не проводят без нее ни одного праздника или дня рождения.
— Выбор профессии был самым трудным и мучительным вопросом, — говорит Ада, — ведь мои возможности очень ограничены. Хотелось заняться таким делом, которое хоть в какой-то мере имело бы общественную значимость и вместе с тем приносило бы мне удовлетворение. Со статьи в газете о Юлиусе Фучике у меня начался новый, очень важный этап. Я нашла себя, свою дорогу в жизни.
И еще думала Ада, что именно ей, в ее положении, нельзя быть посредственностью ни в учебе, ни в работе. И оттого трудилась за троих — никто не знает, откуда брала силы.
Горисполком выделил ей квартиру, друзья и соседи нередко вывозят ее на улицу, утопающую в зелени. Сама Ада оказалась отличной кулинаркой и хлебосольной хозяйкой. И все — на коляске. Даже пол моет. Сейчас она мечтает об аспирантуре. Вся жизнь Ады — яркий пример мужества и стойкости.
— Все, что есть у меня, дали мне люди. Куда бы ни обращалась, находила поддержку. И отблагодарить людей можно только честной, полезной, добросовестной работой.
Я думаю все о том же: получать поддержку людей можно только с отдачей.
Письмо на телевидение:
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.