Дорога длиною в жизнь - [52]

«…Пять лет назад во время производственных занятий в школе я получил травму. Болезнь приковала меня к постели, оторвала от друзей, от работы. Я просил райком комсомола помочь мне найти какую-нибудь работу по силам, но, увы, из этой просьбы ничего не получилось. А ведь труд — это здоровье и лекарство для его восстановления, это радость и счастье… За пять последних лет у меня не было радости и, наверное, никогда не будет. Такое у меня было предчувствие. Но вот я узнал об Ирине Триус, узнал, с каким упорством она добилась места, в жизни, в трудовой семье народа, и возненавидел себя за малодушие и отшельническую жизнь, которой жил все эти пять лет, за потерю в мои двадцать три года веры во всех и во все. Теперь хочу думать о чем-нибудь хорошем, замечательном и жить с какой-то целью впереди…»

Я — Михаилу:

«Дорогой Миша! Прости меня за мое обращение на «ты» и по имени. Я делаю так не только потому, что ты моложе меня (мне тридцать восемь лет), но еще и вот почему: Мишей звали моего любимого старшего брата. Он был летчиком и погиб в первые месяцы войны, а лет ему было тогда ровно столько, сколько тебе теперь…

Двадцать три года — это еще очень мало для того, чтобы в любом случае считать свою жизнь конченой. И это как раз столько, сколько надо для того, чтобы также в любом случае активно бороться за свое место в жизни. Главное будет зависеть от твоей воли, упорства, настойчивости, а всего этого у тебя хватит, не может быть иначе. Не подумай только, что я на правах старшей по возрасту пишу тебе что-то вроде наставления. Просто у меня больше опыта, и не только в жизни, но и в самой болезни. И по этому своему опыту я хорошо знаю, что не всегда люди откликаются так, как хочется. И вот тут самое главное — не разочаровываться во всем и во всех, не ставить сразу на всем крест, не оставаться на всю жизнь пассивным и ни во что не верящим. К сожалению, за людей (не с людьми, а за людей) тоже приходится иногда бороться.

Знаешь, когда я заболела и сразу потеряла все, что составляет простое человеческое счастье, мне было тоже почти столько лет, сколько теперь тебе. У меня был друг, которого я любила и которому верила, как самой себе. Он оставил меня в самое трудное для меня время. Я переживала свои горькие потери в больнице. Я была на грани того, чтобы потерять веру и в любовь, и в друзей. Знаешь, есть такие, которые всегда жалуются: «Люди? Да где вы видели хороших людей?»; «Друзья? Не бывает на свете верных друзей!»; «Любовь? Нет ее!»

Мне стало страшно от мысли, что я тоже стану так думать, и я попробовала оглянуться вокруг, посмотреть на других. И тогда увидела и поняла, что, оказывается, бывает и по-другому. Человек может в минуты отчаяния потерять веру в людей, а может ее и сохранить и, значит, остаться на всю жизнь сильнее и даже лучше, ибо нет ничего страшнее (по крайней мере, мне так кажется), когда человек живет скептиком только потому, что его жизнь в чем-то не удалась.

Все это большой разговор, Миша, разговор о жизни, и мы непременно еще вернемся к нему, если ты, конечно, захочешь. Напиши мне все о себе подробнее. Может быть, стоит подумать над твоей судьбой вместе — одна голова хорошо, а две лучше».

Михаил — мне:

«Здравствуйте, Ирина! Очень благодарен Вам за письмо и особенно за откровенность, с которой Вы его написали.

Несчастье случилось со мной в селе, когда я сорвался с антенны и разбился. Я тогда учился в десятом классе. А в девятом занималась Мария, и в дружбе с ней я чувствовал очень большую радость. Хотелось ей нравиться, и я делал все, чтобы отличаться от товарищей и чтобы ей было приятно слышать обо мне. Сейчас и самому все это кажется наивным…

После долгого лежания в больницах я по совету врачей заказал приспособление, не дающее парализованным ногам подкашиваться в коленях, и стал учиться стоять, а потом и ходить. Получил коляску и начал выезжать на улицу. С Марией мы виделись, переписывались. Она даже дала слово, что будет ждать, когда я выздоровею. Но я сказал, что на это нечего и надеяться, а в таком состоянии никогда не позволю себе калечить чью бы то ни было жизнь. И ради моей любви к ней я просил, чтобы она не ждала меня и выходила замуж. «Только свадьбу гуляй, когда меня не будет в селе», — попросил я. Потом меня послали на два месяца на курорт, и в мое отсутствие она вышла замуж. Теперь у нее две дочери, и я очень рад, что она счастлива.

Мой старший брат живет в ста километрах от меня. За полтора года, что я пролежал в больнице, он был у меня два раза. Зато сестра Ульяна днями и ночами не отходила от меня. Она и ее муж Василий — самые близкие мне люди, у них я живу, и они разделяют мою судьбу. Хожу на костылях. По ровному полу ничего, а как встретится препятствие в виде порога высотой пятнадцать — двадцать сантиметров, так поворачиваю на сто восемьдесят градусов и топаю обратно. Без дела оставаться не могу, потому что так сойдешь с ума, а что делать дальше — не знаю. Учиться? Для поступления в институт нужно сдавать экзамены, подниматься по лестнице. Подняться сам я не могу, а просить, чтобы меня кто-то нес, не в моем характере. Да и перезабыл все…