Дорога через безмолвие - [58]

Хоуит с ним не поехал. Он не искал славы — аплодисменты и восторги толпы были ему не по вкусу. Он остался в Менинди, привел в порядок лагерь экспедиции, написал отчет, а в Мельбурн вернулся, когда сенсация уже утихла.

Вначале же возбуждение публики достигло ошеломляющего накала. Когда 2 ноября известие поступило в Мельбурн — Браге отправил телеграмму из Бендиго, — и мир узнал, что экспедиция сумела пересечь континент ценой гибели Берка, Уиллса и Грея, а выжить удалось одному лишь Кингу, оно произвело эффект разорвавшейся бомбы. В наши дни его можно сравнить разве что с вестью о том, что на Землю спустился единственный оставшийся в живых участник экспедиции на Луну. Вот что пишет об этом д-р Уиллс: «Я жил тогда в доме своего друга г-на Оркни. Хозяин с супругой и еще одной дамой были в опере. Вернулись они в половине одиннадцатого. Я удивился столь раннему приходу и решил, что, видимо, случилась какая-то неприятность. Ко мне подошел слуга и сказал, что хозяин желает приватно поговорить со мной. Так я узнал страшную весть, объявленную в театре во время антракта.

Как только я оправился от шока, мы сели в коляску и поехали к дому казначея Комитета д-ра Уилки. Он уже знал о депеше, но пребывал в некотором замешательстве, поскольку официальное сообщение в Комитет еще не поступило. В этом момент в гостиную вошел почетный секретарь Комитета д-р Макадам. Он поразился услышанному, ни за что не желал ему верить и подтвердил, что никакой телеграммы не получал. Я спросил его, когда он ушел из дома. «В семь часов», — ответил д-р Макадам. «Боже милостивый! — воскликнул я. — Быстрей в коляску!» Мы поехали к нему, и там уже несколько часов ждала телеграмма.

На следующее утро, в воскресенье 3 ноября Браге прибыл на вокзал «Спенсер-стрит». Хоуит отправил ним дневники и письма, вырытые из тайника на Куперс-Крике. Я с нетерпением ждал его приезда. Д-р Макадам тоже явился на перрон, он выглядел подавленным и усталым, словно всю ночь провел на ногах. Он настойчиво просил меня поехать с ним в губернаторскую резиденцию в четырех милях от Мельбурна; одному богу известно, почему он так настаивал. Не без труда я получил от него пакет с документами, который передал на сохранение д-ру Уилки».

Все горели желанием встретить Кинга, единственного человека, чудом выбравшегося из адской бездны; всем хотелось увидеть его, поздравить, пожать руку и заверить, что он будет щедро вознагражден за пережитые страдания. Первую порцию восторгов бедняга Кинг получил 21 ноября по прибытии в Суон-Хилл. На первых этапах пути из Менинди Кинг с Уэлчем останавливались на ночлег у фермеров, которые вели себя спокойно, но уже в Суон-Хилле колонисты не могли себя сдержать. Слабого, как былинка, Кинга сняли с лошади, на руках перенесли в кабриолет и под громкие крики повезли в здание суда на торжественный прием. После речей начался обед с обильным возлиянием, каждый норовил перещеголять соседа витиеватостью тоста, застолье затянулось до глубокой ночи. Сам Кинг не выпил ни капли; он сидел смущенный, потерянный, не мог выговорить ни слова, не знал, что делать с вином, которое ему исправно подливали.

На следующее утро Кинга посадили в дилижанс и отправили в Бендиго, где его уже поджидали ретивые старатели. Они высыпали навстречу, трубя в горны и колотя в барабаны. Все дома в городе были украшены цветами и гирляндами. При виде экипажа поднялась беспорядочная пальба из ружей и пистолетов.

«Мне никак не удавалось вывести Кинга из его удрученного состояния», — писал позднее Уэлч. Кинг забился в глубину дилижанса, поэтому за героя приняли Уэлча; огромная толпа двинулась за ними следом к центру города. Во главе процессии шествовал духовой оркестр, исполняя бравурный марш.

Видные граждане Бендиго собрались в банкетном зале гостиницы «Шамрок»; шампанское по поводу торжественного события лилось рекой. После дюжины тостов в свою честь Кингу пришлось выступить с ответным словом, но едва он произнес имена Берка и Уиллса, как у него перехватило дыхание и он в слезах рухнул в кресло. Тем временем снаружи страсти накалялись, толпа грозила ворваться в гостиницу, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Кинга. Старателей удалось сдержать, только пообещав, что он ненадолго появится на сцене местного театра. Обезумевшие поклонники ринулись к театру и в неразберихе чуть не затоптали Кинга. Его с трудом вызволили, отвели в номер и заперли на ключ. Разбитый и потрясенный всем происходящим Кинг в ту ночь еле пришел в себя.

Дилижанс, повезший их дальше, в Каслмейн, был празднично разукрашен; завидев его, поселенцы выходили к тракту приветствовать путешественника. В местечке Вудент их ожидал поезд; на локомотиве трепетали флаги, на-предназначенном для Кинга вагоне красовалась цветная лента. Восторженная толпа плотно обступила платформу, так что им с трудом удалось пробиться. На каждой станции в вагон летели букеты цветов.

Поезд должен был прибыть в Мельбурн вечером, но уже с раннего утра на Спенсер-стрит к центральному вокзалу начали стекаться встречающие. Комитет тщательно разработал процедуру торжественной встречи. Макадаму предстояло встретить Кинга на вокзале и отвезти в открытой карете в особняк Королевского общества, где их должны ожидать губернатор Генри Баркли, члены Экспедиционного комитета с женами и политические лидеры колонии. После торжественной церемонии сестра Кинга, г-жа Бантинг, надзирательница мельбурнского приюта умалишенных, намеревалась взять брата к себе домой в пригород Килду.