Дорога через безмолвие - [13]
Почему же все-таки Комитет остановился на кандидатуре Берка? Конечно, сыграли свою роль обаяние и скромность, его храбрость и рвение не подлежали сомнению, послужной список выглядел безупречно, но, думается, ореол авантюрности оказался решающим для кабинетных «философов», искавших человека для похода в неведомое. Научную неосведомленность руководителя они рассчитывали компенсировать, включив в экспедицию ряд ученых, а тут у Комитета был богатый выбор.
Доктор Нимейер обещал свою помощь, по крайней мере на начальном этапе, Ботаником и врачом экспедиции назначили доктора Германа Беклера, получившее образование в Мюнхене; это был методичный, скрупулезный работник, весьма компетентный в своей области, хотя как человек немного скучноватый. Пост натуралиста достался Людвигу Беккеру, еще одному немцу, отличавшемуся от доктора, как любили шутить, одной лишь буквой «л». На самом деле «фамильное» сходство тем и исчерпывалось. Беккер — громкоголосый жизнерадостный человек — был дилетантом в оригинальном значении этого слова. Он родился в Дармштадте в семье, обладавшей влиятельными связями: один его брат стал начальником штаба Гессенской армии, а второй — личным секретарем принца-консорта Англии и гувернером старших сыновей королевы Виктории. Людвиг, будучи непоседой, стал странствовать по свету; ко времени назначения в экспедицию он уже успел объездить всю Бразилию и девять лет прожить в Австралии, в том числе и на золотых приисках.
Губернатор Тасмании Денисон оставил красочное описание Беккера: «Людвиг из тех одаренных натур, которым все дается: талантливый натуралист, первоклассный геолог и знаток многих других паук, он прекрасно рисует, играет, поет… Странствуя по нашему острову, он зарабатывал рисованием портретов, и его миниатюры поистине замечательны. Отличается весьма странной внешностью, в глаза бросается обширная рыжая борода». Губернатор не слишком преувеличивал, аттестуя Беккера эпитетами в превосходной степени; среди его заслуг можно назвать одно из первых наиболее полных описаний птиц-лирохвостов, а рисунки, научные наблюдения и дневники Беккера (так никогда и не опубликованные) могут служить лучшими документами по истории экспедиции. К сожалению, у него был один серьезный недостаток для походов в глубь Австралии: ему исполнилось 52 года.
Важный пост топографа, в чьи обязанности входило нанесение на карту маршрута экспедиции, достался англичанину Уильяму Джону Уиллсу; его рекомендовал сам доктор Нимейер как человека проверенного и серьезного. Теперь мы знаем об Уиллсе довольно много из его писем, а также из книги, написанной его отцом; несомненно, это был талантливый молодой человек редкой добросовестности, по характеру — один из диккенсовских героев, прилежный, открытой души, умеющий сострадать и готовый защищать всех обиженных.
Его отец, сельский врач, живший на юге Англии, не мог дать юноше хорошего образования; скромные возможности семьи не позволяли мечтать о колледже. Отец отправил Уильяма учиться медицине и химии в лондонскую больницу св. Варфоломея. Но молодого Уиллса куда больше влекли астрономия и метеорология; он обладал прекрасной способностью ориентироваться на местности и за каких-нибудь десять минут нашел выход из лабиринта в Хэмптон-Корте[8]. Едва у него появлялись деньги, он покупал научные приборы и инструменты. Излюбленным чтением Уильяма были «Письма к сыну» Честерфильда, а среди поэтов (которых он часто цитировал в письмах к родителям) предпочтение отдавал Попу.
При «нормальном» ходе событий бедный, но многообещающий студент остался бы в Англии и со временем получил пост в научном учреждении. Однако жизнь сложилась иначе. В начале 50-х годов его отца захватила австралийская «золотая лихорадка», и доктор Уиллс отправил восемнадцатилетнего Уильяма с его младшим братом пароходом в Мельбурн, а вскоре сам последовал за сыновьями. Поначалу юноши работали пастухами за 30 фунтов в год на далекой овцеводческой ферме в Новом Южном Уэльсе; на сохранившейся фотографии они сняты в широченных соломенных шляпах, голубых рубашках навыпуск и парусиновых брюках. Затем, подобно сотням своих ровесников, они подались на Балларатские золотые прииски, где встретились с отцом.
В те времена Балларат выглядел так, будто подвергся сильной бомбардировке: повсюду зияли ямы, воронки, шурфы и траншеи, старатели орудовали чем ни попадя — одни воротом и корзинкой, другие — киркой и лопатой. Верхний слой земли промывали в специальных лотках, в воздухе стоял непрерывный гул голосов, грохот, стук, лязг. Старатели жили в палатках и хижинах из коры, но на главной улице уже теснились сколоченные на скорую руку бары и магазины. Сама улица тонула в жидкой грязи зимой и клубах пыли летом, но покупатели подобрались некапризные. Был здесь и дешевый театрик, где золотоискатели из числа более удачливых собирались по вечерам пропустить стаканчик и поглазеть на представление варьете. Доктор Уиллс с помощью Уильяма поставил в центре городка палатку и открыл пункт медицинской помощи.
