Дополнение к Путешествию на Запад - [7]

Император велел принести из дворца яшмовую печать и отдал ее гонцу. Тот взял послание, зажал в руке печать и что было сил хлестнул коня.

Сунь Укун испугался, что учитель может попасть в переделку, и бесшумно устремился вслед за гонцом. За городскими воротами он опустился на землю, принял свой обычный вид и поискал глазами гонца, но того уже и след простыл. Царь Обезьян совсем пал духом — сначала не мог разобраться, существует ли на самом деле династия Новая Тан, а теперь вот узнал, что учителя вздумали произвести в полководцы. В сомнениях и тревоге он взвился вверх, чтобы поискать учителя, и вдруг услышал шум голосов. Оглянулся — видит: сотни четыре или пять людей стучат топорами, стараясь продолбить в небе большую дыру. Сунь Укун подумал: «Эти люди не похожи ни на мастеровых Небесной Управы, ни на счастливых или злокозненных звезд; они, ясное дело, заявились сюда с Земли, но чего это им приспичило заняться таким странным делом? Уж не чудища ли они, принявшие человеческий облик? Да нет, что-то не видать у них признаков, какие отличают нечисть. Может быть, на небе вздулись нарывы и пришлось вызвать лекарей, чтобы срезать их? А может, это костоправы снимают наросты, что от старости наросли на небе? Или, может, оно слишком износилось и его сбивают, чтобы поставить новое? А может, настоящие небеса были закрыты ширмой и теперь ее убирают, чтобы все могли их увидеть? Может быть, Небесная Река вышла из берегов и эти люди отводят воду? Или решено строить Дворец Божественных Туманов и сегодня благоприятный день для закладки основания? Все здесь, наверно, готовятся к празднику и созвали народ, чтобы соорудить красивый пейзаж. А может, Яшмовый Император пожелал заняться земными делами и тут строят императорский тракт, по которому он будет съезжать на землю? Интересно было бы узнать, какая у неба кровь: красная или белая? И какой толщины у неба кожа: один вершок или два? И найдут ли у неба сердце, когда ему рассекут грудь? И каким окажется это сердце: сплюснутым или вытянутым? И вообще, какое оно, это небо: старое или молодое, мужчина оно или женщина? А может быть, эти люди хотят открыть небесные кладовые и вытащить оттуда небесные горы, которые затмят земные? Или они отверзают пасть небес, чтобы небо поглотило преисподнюю? Но даже если только одна из этих догадок верна, никто на Земле не обладает достаточным могуществом, чтобы свершить задуманное. Расспрошу-ка я этих работников и все узнаю в точности».

Недолго думая, Сунь Укун громко окликнул того, кто по виду показался ему среди них за старшего: «Вы из каких мест будете? И на какие работы вас подрядили?»

Мастеровые отложили свои топоры и с небесной выси отвесили Сунь Укуну поклон. «Господин с Юго-Востока, мы родом из деревни Золотая Рыбка и зовемся небесными ходоками, — ответили работники. — Двадцать лет назад один бродячий даос научил нас искусству хождения по небесам. Все наши односельчане — и мужчины и женщины — умеют рисовать талисманы, читать заклинания и ездить верхом на облаках, поэтому нашу деревню называют Деревней Небесных Ходоков. У нас все до единого могут ходить по небу. Мы и думать не думали, что в этой стране есть Небесный Владыка Зеленого-Зеленого Мира, его еще зовут Владыкой Маленькой Луны. Недавно он вышел встречать проходившего мимо паломника, а тот оказался учителем знаменитого Сунь Укуна, Танским монахом по имени Чэнь Сюань-цзан — тем самым, что получил от Императора Мешочек Сотни Драгоценностей, Посох Настоятеля с Пятью Жемчужинами и титул Брата Императора. Этот монах, носивший в миру фамилию Чэнь, на редкость возвышен и добродетелен. Мяса не ест, вина не пьет и очам своим не позволяет блуждать как попало и по случаю «украсть цветочек». Кому, как не ему, идти в Райскую Страну Запада? А вот Сунь Укун — отпетый негодяй! Людей косит, словно траву. Дорога на Запад залита кровью его жертв, и, услыхав его имя, всякий от гнева скрежещет зубами. Правитель Царства Великого Сострадания сжалился над людьми и перегородил дорогу на Запад бронзовой стеной высотой до самого неба. Он слышал, что Сунь Укун может становиться большим и маленьким и принимать любой облик, поэтому он расстелил перед стеной на шестьдесят тысяч ли мелкую-премелкую сеть, которую назвал «сетью любви». Вот так небеса поделили на Западную и Восточную половины, и теперь через ту стену не перебраться ни на лодке, ни на повозке, ни по суше, ни по воде. Танский монах был застигнут врасплох. Сунь Укун просто-напросто удрал. Два других ученика Танского монаха принялись лить слезы, а белая лошадь монаха даже перестала щипать траву.

Все же Танский монах и на этот раз нашел выход из положения. Он велел двум своим оставшимся ученикам не отчаиваться, а сам вскочил на лошадь и поскакал в Зеленый-Зеленый Мир. Когда Владыка Маленькой Луны увидел его, ему показалось, что в предыдущем рождении они были связаны узами любви, и он встретил монаха как самого дорогого гостя. Даже хотел уступить ему весь Зеленый-Зеленый Мир, да только тот отказался, потому что решил во что бы то ни стало дойти до Западного Рая. Владыка Маленькой Луны попытался настоять на своем, но монах повернулся к нему спиной и пошел прочь. Правитель поспешил за паломником вдогонку, долго шел за ним по пятам и уговаривал, а тот и слушать ничего не хотел. Несколько дней Владыка Маленькой Луны думал, как бы помочь Танскому монаху, но так и не додумался. Тогда он созвал на совет умнейших людей государства. Один из них возьми да и скажи: «Если бы мы нашли таких людей, которые могут продолбить небеса, мы проделали бы в небе дыру и позволили бы уважаемому Чэню пройти прямо во Дворец Яшмового Императора, а там уважаемый Чэнь мог бы испросить для себя проезжую грамоту до самого Рая. Кажется, неплохо придумано». Владыка Маленькой Луны обрадовался, хотя сомнения в успехе дела по-прежнему его не оставляли. Не мешкая он послал своих воинов повсюду искать тех, кто умеет долбить небеса. Когда воины увидели, как мы охотимся в небе за дикими гусями, они тут же устремились в нашу сторону. Их предводитель в золотых доспехах показал на нас рукой и закричал: «Вот они, долбильщики небес! Окружайте их, мои воины! Хватайте всех до единого, надевайте на шею цепи и поведем их к Владыке Маленькой Луны!» Державный властитель был очень доволен. Он приказал снять с нас цепи и угостил добрым вином. А потом повелел нам пробивать в небе дыры. Но недаром в народе говорят: «умелый не суетится, суетливый не умеет». Мы к разному делу способные, но небеса долбить нам прежде не доводилось, а тут пришлось заточить топоры и долота да учиться долбить небеса. Оттого, что много времени кряду стояли мы задравши головы, у нас вконец одеревенели шеи, а ноги затекли от усталости. Однако ж к полудню мы поднатужились и проделали в небе большую дыру. Откуда нам было знать, что долбили мы не в том месте? Что то было основание Дворца Божественных Туманов и он во всей своей красе рухнет прямо в нашу дыру? На небесах, понятно, поднялся страшный шум, все кричали: «Вяжите их, они Небо украли!» Суматоха не утихала добрых полдня. Но, видно, звезды нам благоволили, потому что вину за нашу промашку взвалили на другого. Когда наконец смолкли испуганные крики, мы были ни живы ни мертвы от страха. Вдруг слышим, Лао-цзы говорит Яшмовому Императору: «Стоит ли вам, почтенный, гневаться и горевать? Это все не иначе как проделки мерзавца Сунь Укуна! Если вы пошлете против него свое небесное воинство, боюсь, не оберетесь неприятностей. Попросим-ка лучше Будду снова придавить его Горой Пяти Стихий и впредь не давать этой Обезьяне вырваться на свободу». Услыхав эти слова, мы обрадовались, что отныне наказание нам не грозит и что кто-то другой ответит за нашу оплошность, и, не долго думая, принялись долбить здесь. Второго Дворца Божественных Туманов тут уж точно не будет. А вот Сунь Укуну несдобровать. На земле его ненавидит весь род людской, что живет вдоль Западной Дороги, да и на небесах кому только он ни умудрился насолить! К тому же Будде послали на него жалобу, и когда Гуаньинь увидит, что Будда недоволен Сунь Укуном, она не посмеет вступиться за него». «А чего жалеть эту Обезьяну? — сказал тут кто-то из мастеровых. — Если бы не она, мы бы здесь и не работали». И мастеровые в один голос закричали: «Правильно! Будь проклята эта Обезьяна!» Тут отовсюду послышались гневные крики: «Похититель вина!», «Подлый ворюга, укравший пилюли бессмертия!», «Разбойник!», «Нечисть бродячая!» И все вокруг принялись так поносить Сунь Укуна, что в его золотых глазах мигом пропал блеск, а медные кости потускнели.