Доминум - [84]

Фри. Она так бесшумно подкралась, что застала меня врасплох.

– Это запрещено? – спросил я.

– Нет, – ответила она. – Но сюда не принято ходить.

Сегодня девушка растеряла свою привычную жизнерадостность. Произошедшее в Лунном доме не сломило ее, но выкачало из нее все краски. Фри, как и я, заранее подготовилась к грядущему и надела чистую форму, в которой обычно все мы казались бравыми воинами. Но не сейчас. Я отвернулся.

– Макс…

– Он не черно-белый, – тихо вымолвил я и горестно добавил: – Ты была права. Всегда права.

– Что? – удивилась она.

Я напрягся, чувствуя, как ярость и отчаяние закипают внутри.

– Мир не черно-белый. Никогда не был и не будет. Его наполняют оттенки. Раньше я думал, что есть лишь Свет и Тьма, добро и зло, и… – Я осекся и с трудом собрал все обрывки в единую кучу. – …и я все еще хочу в это верить, ведь все стало бы так просто! Но не могу. Просто неспособен дальше обманывать себя. Только не после того, что видел. Все мои суждения и все, что было для меня истиной, рухнуло. Я… я не знаю, что теперь думать. Не понимаю, как смотреть на мир. Какие решения верные, что правильно, что истинно. – Я обернулся к наставнице и заглянул в ее широко распахнутые глаза. – Я заблудился. Заблудился в самом себе.

Фри села рядом и долго молчала, словно не решаясь задать вопрос. Я же вглядывался в ее лицо – в россыпь бледных веснушек, в то, как слегка морщился от неуверенности нос. И глаза. Я впервые подумал, что они странного цвета – сиреневые. Мне казалось, такого у людей быть не может. Или виной влияние этого мира?

– Макс, что произошло в Лунном доме? – наконец спросила Фри. – Что случилось между тобой и Антаресом?

И я рассказал. Коротко, но подробно, и осекся, когда речь зашла о финальном отрезке пути. Там, где Пабло встретил свою смерть. Язык не поворачивался. Не знаю, что конкретно мешало мне рассказать о страшном поступке Сары. Понесла бы она наказание? Или же ей простили бы всё за спасение Антареса?

– Я даже не смог его остановить, – проговорил я, стиснув кулаки. – Ханна умерла бы прямо там, если бы Паскаль не подоспел. Он спас ее, а я… я был слишком слаб, чтобы предугадать действия Антареса и предотвратить случившееся.

– Ты ни в чем не виноват! – настояла Фри. – Не смей корить себя за это!

– Я виноват в бессилии. Что он сделает в следующий раз? Удастся ли мне быть готовым? Он заберет тело, отнимет мою личность. Антарес слишком мощен и велик. И скоро я растворюсь в нем навсегда. – Все эти слова пронеслись на одном дыхании, и из меня вылетела самая наболевшая и ранившая сознание правда: – Я боюсь, Фри. Так сильно боюсь его.

Мне стало плевать, узнает ли он об этом, ведь было жизненно необходимо, чтобы все услышала она.

– Ох, Макс… – произнесла Фри, крепко стиснув меня в объятиях. – Мы сделаем все возможное, обещаю. Я буду рядом, и остальные тоже. Дан останется рвать до последнего, Коул никогда не сдаст позиции. Даже Стефан наверняка поможет.

– Антарес уже убивал. Я знаю. Его свои не просто так боятся. Что, если мы возвращаем нечто, что не должно существовать? Что, если он врет нам во всем? Что, если он жесток и плетет свои собственные планы? Что, если…

Меня снова обдало холодом.

– Не хочу, чтобы вы попадали в опасность из-за меня. Ханне я навредил, и теперь протекторы вряд ли будут видеть во мне друга. А что до Дана… – Я замялся, вспомнив с какой хладнокровной ненавистью тот смотрел на меня. – Что было между ним и Ханной?

Фри отстранилась и с тоской уставилась на мерцающее дерево.

– До сих пор заметно, да?

– Что именно? – не понял я.

– Они были вместе. Давно, насколько знаю. Оба являются одними из старейших нынешних протекторов, так что у них было время узнать друг друга получше даже на такой сложной работе.

Эмоции, которые испытал Дан, не могли быть вызваны чем-то иным. Слишком яркими и сильными они казались. Все еще живыми. Но я все равно удивился, ведь раньше вообще не замечал за этой парой чего-то подобного. Хотя когда было замечать? Они ведь при мне даже и не сталкивались…

– Но Дан все еще неравнодушен к ней. Почему она его бросила?

– Не она. Он ее. – Фри дернула плечом. – Я мало знаю, они не слишком треплются об этом. До сих пор притворяются, что все нормально.

– Тогда зачем изводят друг друга? Если даже по прошествии стольких лет испытывают что-то, то вряд ли это было лишь легкой симпатией.

– Легкой симпатией? – Фри рассмеялась. – Конечно, не было. У нас – как и у звезд – привязанность на всю жизнь. Потому оно несоизмеримо сильнее «легкой симпатии».

– В каком смысле?

– Нам много что передается от звезд, помимо их эфира. Оружие, сила, относительно бессмертная жизнь – если протектора не убить, то он в теории проживет тот же срок, что и обычная звезда. А еще все мы, за редким исключением, любим как они. Заоблачники делают это не так, как люди. Плотское влечение у них почти отсутствует как инстинкт. И у протекторов тоже. Зато мы способны безмерно любить, подобно эквилибрумам. У них могут быть увлечения, влюбленность в разные души, но все заканчивается, когда находится одна чрезвычайно близкая, к которой они по-настоящему привязываются. Говорят, человеческие браки просто шушера по сравнению с тем сильным духовным чувством. Заоблачники любят душу другого, ищут себе пару всю свою жизнь, а найдя, возводят между собой мосты. Одни эмоции, неразлучность до самой смерти. И вторая попытка вряд ли подвернется. Это навсегда. Возможно, то великая радость, но, глядя на Ханну и Дана, я начинаю думать иначе.