Доминум - [83]

Поток размышлений унес меня на опасную глубину. Красный монстр ждал, смотрел из темноты и молчал. Мне с трудом удавалось удерживать хлипкую грань, лишь бы он не проник в мои мысли, но я с отчаянием понимал, что преграда становится все тоньше. Что произойдет, когда она рухнет? Воспоминания станут общими, а именно они делают из нас личность. Получается, мы превратимся во что-то целое, абсолютно и бесконечно единое.

Я уже не помнил, когда спал в последний раз. Дня три назад, может, четыре. Но усталость почти не чувствовалась. Тело все очевиднее переходило во власть Антареса, он словно обживал меня изнутри, принося свои законы и порядки, а мне ничего не оставалось – лишь подстраиваться.

Насколько же раньше все было просто. Даже мои постоянные и мешающие учебе подработки теперь вспоминались с улыбкой. Мама часто отговаривала меня от них, но мне было невыносимо видеть, как она пыталась расплатиться по счетам и даже начала подумывать о второй работе. К тому же я винил себя за наше бедственное положение. Возможно, это было слишком жестоко, но правдиво. Мы бы не влезли в долги, если бы не тот год после исчезновения отца…

«Ты точно уверен, что твой отец мертв?» – вспомнил я слова Антареса.

Мама так злилась на него. Возможно, даже ненавидела за уход. Он просто растворился в наших жизнях, оставив после себя огромную бездонную дыру. Но мне его не хватало. Я понял это лишь сейчас, искренне скучая по нему даже после стольких лет. Адъют. Некоторые считали их ошибкой, человеческим браком, но многие признавали, что такие люди на деле сильны душой. Нет морока и обмана, только жестокая явь, с которой адъюты были готовы столкнуться. Я всегда чувствовал, что отец видел куда дальше и глубже, чем многие. Именно в его поддержке я нуждался сейчас, мне недоставало его наставлений. Отец всегда знал, что и как делать, и каждый раз помогал мне советом. Не осуждал за ошибки, не выполнял вместо меня, лишь подталкивал и так радовался моим успехам. К большому сожалению, сам я вырос не таким, как он, – никогда не мог отыскать верную дорогу. Не был способен определиться с собственными целями.

Вспоминая это, я понял, как же раньше убивался, что отец просто бросил семью, но, когда я узнал о его смерти, пришло смирение. А теперь, после слов Антареса, я не знал, что думать.

Прошло еще несколько часов, но сон так и не пришел. Я понятия не имел, сколько звезды могут протянуть без сна, но чувствовал себя бодро, хоть и помято, словно старая плюшевая кукла. Достав аккуратно сложенную форму, я оделся, при этом оглядев себя со стороны. Красных прядей стало больше, а кожа казалась совершенно белесой, бледнее чем у трупа. Никакого румянца. Я теперь даже краснеть от избытка чувств не мог. Какой-то недочеловек, мраморная статуя. Не ел, не спал, не мог нормально жить. Я испытал острое омерзение к самому себе и тут же испугался. Нельзя было так думать. Возненавидеть себя равно проиграть Антаресу, признать, что раунд остался за ним. Это он сотворил со мной. Значит, ненавидеть стоило его.

До общего сбора оставалось еще много времени, но я вышел из комнаты. Вскоре оказался на первом этаже и миновал большие ворота, ведущие наружу. Фасад Соларума поддерживали гигантские белые колонны, выстроенные в ряд на вершине лестницы. Лес начинался практически сразу. Тут-то мы с Даном и бежали, когда он выводил меня прочь к порталу, и здесь же я гнался за Лэстрадой. Но в обоих случаях все произошло столь стремительно, что я не успел оглядеться, а из-за потери воспоминаний место теперь помнил с трудом.

Тогда я не обратил внимания на статую из белого камня у основания лестницы. Пять протекторов в форме старого фасона. Один из них, держащий знамя Света, словно вел остальных вперед. «Пропавшим за горизонтом» – гласила надпись, а дальше шли имена.

Синяя листва деревьев тихо шумела от порывов ветра. Плотные кроны практически скрывали небо, но сияние листьев призрачно освещало землю и каменную дорожку. Мимо постоянно проносились белые светлячки, а неизвестные насекомые – столь же яркие, как звезды, – опыляли такие же незнакомые, но прекрасные и мягко сияющие кустовые цветы.

Я шел в самую глубь, наслаждаясь свежестью и ароматом воздуха. Он очищал голову, прогонял налипшую к мыслям черноту. Мне хотелось добраться до рухнувшего портала, но я напутал что-то на развилке и свернул не туда. Дорожка сделалась узкой, а затем и вовсе измельчала, превратившись в вытоптанную тропинку. Кто-то бродил тут, даже, возможно, пару раз за день. В какой-то момент пропали все цветы, а затем и насекомые куда-то скрылись.

Выйдя на полянку, я увидел небольшое дерево, растущее по центру. Остальной лес образовывал над ним купол, а чужие корни к нему не подступались, словно почтительно держась на расстоянии. На том маленьком деревце совершенно не было листвы, но оно сияло изнутри. Никогда не видел подобного. Кора казалась тончайшей, а под ней будто по жилам скользила фиолетовая жидкость. Растение показалось мне нежным и хрупким. Я вновь осмотрелся, сел на траву и долго разглядывал голые ветви.

– Тебе не следует быть здесь.