Доминум - [75]

Стефан с хриплым и протяжным стоном схватился рукой за острый выпирающий конец перил. Грудь вздымалась с большим трудом, и было видно, какую боль приносит каждый вдох.

– Дрянь… – Его голос звучал как из ржавой водопроводной трубы. – Она… Глобула… Сработало?

– Да…

– Хорошо.

– Я позову на помощь, – выдохнул я и уже собрался бежать, но Стеф вцепился в мой локоть. Сделав это, он слегка согнулся, отчего кровотечение усилилось.

– Не смей, – скрипнув зубами, прошипел он.

– Но ты…

Я был бессилен и потому не находил слов. Меня пугало многое, но всегда удавалось перебороть что угодно. Любой ужас и любой страх могли быть сломлены. Но только не понимание того, что я неспособен сделать хоть что-нибудь. Чувство собственного бессилия из раза в раз ломало меня, приводило в ярый трепет.

– Не зови никого… – Стеф откинулся головой на камни.

– Может… может, я смогу остановить кровь?

– Легкое пробито… – Снова кашель. Несколько красных капель попали мне на лицо. – И ребра раз… Нужны кометы…

– Но должно же быть хоть что-то! Что я могу сделать?

– Помоги вытащить эту… эту дрянь.

– Что? – потрясенно переспросил я, надеясь, что ослышался.

– Сними. Меня. Отсюда.

Слова были произнесены с большой натугой, но чрезвычайно четко. Стеф снова взялся второй рукой за стальной обломок и теперь пристально сверлил меня усталыми глазами.

Я растерялся.

– Но кровотечение усилится! Ты так быстрее…

Тот до боли сжал мой локоть, словно стремясь сказать что-то.

– Вот именно, – настоял он.

И тут во мне зажглась искра понимания. Я явно обезумел, раз поверил в такое, но взял себя в руки и решительно кивнул.

– Будет больно, – сообщил я, хватаясь за него.

– О, а сейчас-то мне просто отлично! – прохрипел протектор.

Решив больше не болтать, я постарался собраться с мыслями и приготовился к худшему. Судя по выражению лица Стефа, он делал то же. Я сосчитал до трех, скорее для себя, чем для него, и потянул его вверх. Стеф помогал, упершись руками в камни. Сначала он просто морщился и шипел, терпя нагрянувшую боль, но, едва обломок вновь прошел через его тело, не сдержался и заорал, после чего обессиленно упал рядом. Рана казалась страшной и огромной. Кровь хлестала из нее ручьем, стекала по камням, смешивалась с пылью. На черной рубахе протектора следы были практически незаметны, но мундир нещадно впитывал в себя темную влагу, словно стараясь сохранить хоть что-то.

Стефан вновь закашлялся, на этот раз слабее, чем раньше. Он сплюнул кровь и какое-то время рефлекторно пытался зажимать брешь в собственном теле, но в конце концов осознал тщетность своих попыток. Он еле сохранял сознание. Силы его покидали. Меня же не переставал бить озноб.

– Палач… – вдруг слабо донеслось от Водолея.

Я встрепенулся.

– Что ты сказал?

– Мясник… – еле слышно прошептал он. – Я… они и без того… считают меня монстром… все они… Даже… даже она…

Стеф бредил и, похоже, не осознавал, что говорит. Лужи крови увеличивались, его дыхание замедлялось, кожа стала белоснежной, как простыня.

– Никто тебя таким не считает. – Я искренне пытался его успокоить. – Ты отличный люмен-протектор! Все об этом знают.

– Я не хотел… пришлось… они обманули меня… – со свистом выдыхал Стеф и больно стискивал мое запястье. Его пустые глаза смотрели на меня, но ничего не видели. Блеск померк. – Не смей… не смей говорить остальным… я не хочу… быть бóльшим чудовищем…

Мои пальцы коснулись его ледяной кожи. Я оказался под напором метели, совсем рядом с Центром души – мертвым раскидистым деревом. Снег у его корней оказался залит брызгами крови. В ветвях висели десятки золотых карманных часов. Я пригляделся к ним. Все циферблаты замерли на отметке пяти минут седьмого. Ни одна стрелка не двигалась, но между тем все окружающее пространство сотрясалось от их вечного пробирающего тика. Дотронувшись до цепочки свисавших часов, я увидел образы среди снежной пелены. Мне пришлось всматриваться, чтобы разглядеть хоть что-то. Среди сугробов возник небольшой стол, за которым Стефан давным-давно играл в карты с Коулом. Змееносец мрачно качал головой, а сам Водолей выглядел затравленным.

– Это уродливая способность, Стефано. Тебя не поймут. Лучше пока помалкивай о ней. Но если будет нужно, я всегда готов тебя выслушать, хорошо?

Воспоминание растворилось, и на его месте возникло три протектора – два юноши и девушка. Они что-то живо обсуждали, шутили. Я с трудом опознал в одном из них Стефа, остальных видел впервые. Такой счастливый отпечаток прошлого, припорошенный виной и вгрызающейся в нутро злобой. Потом и этих троих смело ветром.

Возникли обездвиженные силуэты людей. Пистолет и пули из золота. Появился человек. Его лица я не видел, но это, без сомнений, был Стефан. Прозвучал первый выстрел. Всю душу наполнил неописуемый, зверский страх перед совершённым черным делом. Оно было ненормально и неестественно, но то, что могло произойти в противном случае, было еще страшнее.

– Она всегда говорила… что мне будет трудно… что я не такой, как дру… другие… и… и… что мне выпала тяжкая доля… – продолжал бормотать Стеф, постоянно осекаясь и давясь. – Каждый день моей жизни…

Метель ослабевала, ее порывы уносили увиденную сцену прочь, и сквозь снег мне виделось ледяное лицо женщины. Она была ослепительно красивой: бледная кожа, четко очерченные скулы, блестящие волны черных волос и томные янтарные глаза. Губы плотно сжаты, словно их обладательница никогда не была щедра на улыбки. Мать Стефа – давно умершая, но являющаяся ему в самых темных и беспокойных кошмарах.