Доминион - [14]

То же самое и отец, когда он был со мной. Он любил, когда я была счастлива. Каждый раз, когда он приходил в гости, то постоянно пытался заставить меня смеяться. Я тоже любила видеть их счастливыми, так что пыталась делать все, что принесет им счастье. Возвращаясь в свою комнату, я не думала о своей боли. Вместо этого, я была в восторге от гордости отца моей профессиональной подготовкой.

Я тренировалась с Логаном в течение многих лет. Впервые, когда Логан протянул мне пистолет, хотя он и был пустым, я волновалась. Мы начали свое обучение с шарами и пустыми орудиями, пока я не была готова тренироваться с реальным оружием. Я тогда не понимала, почему должна была научиться использовать это оружие только из-за работы моего отца, но теперь мир был полем боя, а я родилась в самом эпицентре событий.

Теперь я могла держать любое оружие, не моргнув глазом. Обучение с Логаном не было чем-то, чем моя мать была довольна, особенно когда дело дошло до пистолетов, но она не могла запретить мне учиться, потому что согласилась, что я должна была быть в состоянии защитить себя. Тем не менее, сама она никогда не тренировалась. Я подозревала, что это из-за ее отвращения к оружию.

Самое страшное в знании использования всего этого оружия было то, что у меня всегда был соблазн испытать свои знания. Я не разделяла это желание с моей матерью. То, чего она не знала, не убьет ее.

Глава 6. Невиновность. Эбигейл

Мы живем и учимся делиться хорошим смехом.

Мы стараемся и мы плачем, играя грустные песни.

Мы останавливаемся и идем сказать прощай.

И мы ненавидим и любим делиться воспоминаниями.

Мелоди Манфул

— Эбби, все в порядке там?

Черт.

— Да, мама, я почти закончила!

Я вскочила с кровати и поспешила в свой гардероб. По каким-то причинам, мое тело больше не болит от подготовки прошлым вечером.

Моя мама начала свою предварительную весеннюю коллекцию, дополнение к ее линии модной одежды Селлс. Хотя я знала, что она все еще грустит, что мой отец ушел, она не собиралась пропустить её стороной. Она попросила меня подготовиться к вечеринке, но вместо этого я приняла душ, позвонила своим друзьям, и упала в кровать, чтобы прочитать Ромео и Джульетту в миллионный раз.

Я схватила первое платье, которое увидела в моем шкафу. Удачно; я достала красное, короткое платье Alexander McQueen. Я взяла его, а затем схватила пару черных туфлей Louboutin с полки и бросилась в свою комнату. Я быстро пригладила волосы и выскочила из моей комнаты так быстро, как только могла.

— Я знаю, что ты не любишь толпы, милая, но, пожалуйста, улыбайся для меня сегодня вечером, — сказала мама, когда я спустилась вниз. Она стояла вместе с одним из моих телохранителей, Беном, который был щеголеватый тридцати трехлетний с редкими светлыми волосами. Бен схватил камеру в руку.

— Мама, я рада за тебя, — сказала я, повторяя ответ, который говорила много раз до этого. Я очень не хотела быть известной, улыбаться и позировать для папарацци, не говоря уже о соучастии в их дрянных поддельных историях. Иногда мне жаль, что я не могла поменяться местами с обычным человеком, но потом я вспомнила, что должна быть благодарна за то, что я имела.

— Улыбнись, Эбби, — сказал Бен, фотографируя меня и мою маму. — Ты красива, — добавил он, и моя улыбка исчезла.

Вспышка камеры отразилась на люстре, которая висела между двойной лестницей, напоминая мне все камеры, которые, вероятно, собираются ворваться в мое пространство.

— Перестань говорить это, Бен, — дразнила моя мама. — Эбби все еще думает, что она уродлива.

— Эбби, ты знаешь, что красивая не только означает, имеющая хороший внешний вид, — сказал он. — Ты великолепная и заботливая. И это делает тебя красивой.

— У меня есть СМИ, которые говорят о всем, что я делаю. В школе, я будто разделяю Красное море, когда иду по коридору, а дети продолжают показывать мне журналы и просят советы по красоте.

Я очень не хотела быть частью хаоса, но мама и Бен просто смеялись.

— Они делают это, потому что ты вдохновляешь их, — сказала мама, как она всегда делала, когда тема заходила в это русло в нашем разговоре. Не может ли их вдохновить кто-нибудь другой? Почему я?

Я не была удивлена, что моя мама сказала это, даже в возрасте сорока двух лет она выглядела на тридцать. У нее были темные, волнистые волосы, каскадом спускающиеся вниз по ее плечам и золотисто-коричневый цвет глаз, как у меня. Она всегда была классная, красивая мама. Она украшала обложки многих журналов. Я потеряла счет давно, сколько раз она была названа самой красивой и одной из самых красивых женщин. Каждый год ее имя было, по меньшей мере, упомянуто в этой категории.

— Я просто хочу прийти домой и быть Эбигейл, не королевой красоты…только собой.

— Так невинна, так очаровательна.

Моя мать позировала для последней фотографии со мной.

Я не была невинной или очаровательной. На самом деле, я иногда была противоположной любящей, заботливой, образцу для подражания Эбигейл, которую все знали. Общественность любит меня, потому что я занималась благотворительностью. Мои поклонники любили меня из-за моей матери, это не плохо, что я унаследовала ее чувство стиля и ее дружелюбный характер. Моя семья и друзья любили меня, потому что я была Эбигейл.