Доминика и Бовалле - [61]

Снова заговорил фрей Луис:

— У Святой инквизиции существуют испытания, которые труднее пройти. Мы должны подумать о душе, сир. Пусть этот человек будет передан Церкви, милосердие которой безгранично.

Филипп положил руку на стол.

— Еретик любой страны, фрей Луис, принадлежит Церкви. Я не такой непокорный сын Христа, чтобы укрывать от Церкви еретика, будь он знаменитым пиратом или мирным горожанином, — сказал он сурово. — Как врага Испании, Бовалле должна судить гражданская власть, но мне следует подумать о душе, которую нужно спасти любой ценой. Его требует Церковь.

— Ваше величество — верный сын Церкви, — сказал отец Аллен. — Это хорошо известно. Я смиренно предложу строго придерживаться обвинения в ереси.

Наступила короткая пауза. Дон Кристобаль терпеливо ждал, стоя у занавеса, скрывавшего дверь. Глаза короля были прикрыты — он размышлял и походил сейчас на пресыщенного хищника. О том, какие мысли проносятся в этом извилистом мозгу, не мог догадаться даже отец Аллен.

— Пока что нет оснований для подозрения в ереси, — наконец сказал король. — Мы должны помнить, отец, что имеем дело с подданным Франции.

Отец Аллен наклонил голову и отступил. Теперь дело прояснилось. Филипп не желал нанести оскорбление королю Франции по такому пустячному поводу; кроме того, ему не хотелось, чтобы стало известно о его тайных сношениях с Гизами. Отец Аллен прекрасно знал, что он боится, как бы шевалье де Гиз не проговорился, и не хочет рисковать.

Фрей Луис был не иезуитом, а монахом, имевшим единственную цель и одержимым одной навязчивой идеей, и он не так ясно читал, что у короля на уме. Впрочем, даже если бы он обладал этой способностью, то не понял бы сложностей, с которыми приходилось считаться Филиппу. Его вера была проста и пылала, как всепожирающее пламя. Он никогда бы не стал брать в расчет земные соображения.

— Его требует инквизиция, — заявил он. — Еще не поздно спасти его душу, вызволив из бездны.

Король слушал вполуха.

— Мы ничего не добьемся спешкой, — сказал он. — Вы считаете, фрей Луис, что этот человек — Бовалле. Я в этом сомневаюсь. Я выслушал разные дикие выдумки, и они меня не убедили.

— Сир, Святая инквизиция прежде всего деликатна и бесконечно справедлива, — серьезно сказал фрей Луис. — Она не делает поспешных выводов, и верному сыну Христа нечего бояться попасть к ней в руки. Если этот человек — шевалье, он не может возражать против того, чтобы предстать перед трибуналом, назначенным для его проверки.

Филипп молча слушал.

— Верно, — задумчиво согласился он. — Тут не может быть никаких возражений. Сын Христа не станет уклоняться от такого испытания.

Он замолчал и нахмурился. Ему было хорошо известно, что во время таких испытаний многое всплывает наружу, и не исключено, что в данном случае обнаружится больше, чем хотелось бы его величеству. Король ясно видел, что это еще один пример, подтверждающий, насколько верен его принцип — действовать только по зрелом размышлении. Его чело прояснилось, и он повторил свою мысль:

— Мы ничего не выиграем от чрезмерной поспешности. Если окажется, что этот человек — не шевалье де Гиз, я буду знать, как действовать. До того времени, как я получу сведения от мсье де Ловиньера, шевалье будет содержаться под стражей.

Он повернулся к Порресу.

— Это поручается вам, сеньор. Вы будете с ним любезны, но пусть он находится под стражей. К нему нужно относиться весьма почтительно, — медленно проговорил Филипп. — Он поймет, в каком затруднительном положении мы находимся. Но мы не желаем, чтобы ему было выказано хотя бы малейшее неуважение.

Дон Кристобаль был слегка озадачен.

— Простите, сир, он должен оставаться в заключении или его можно выпустить на свободу?

Такая непонятливость пришлась Филиппу не по вкусу. Он еще сильнее нахмурился. Отец Аллен решил вмешаться.

— Сир, если этот человек — Бовалле, его надо очень зорко охранять.

— Верно, — сказал король. — Мы должны думать о безопасности своего королевства. Сеньор, есть у вас какое-нибудь помещение, где его можно держать, не рискуя? Какая-нибудь комната, из которой невозможно выйти? Мы не имеем в виду тюремную камеру.

— Да, сир, он находится сейчас именно в такой комнате — до получения ваших приказаний.

— Нет никакой необходимости оскорблять того, кто вполне может быть неповинен в том, в чем его обвиняют, — промолвил Филипп. — Достаточно замка и часового за дверью. Вы об этом позаботитесь, сеньор. Мы возлагаем на вас ответственность за его сохранность и благополучие. Вы будете наблюдать за его поведением и докладывать нам о малейшей попытке к бегству.

Дон Кристобаль поклонился.

— Я сделаю все, чтобы выполнить приказ вашего величества, — сказал он и удалился с поклоном.

Глава 17

Доминике не приходило вызова на допрос из Алькасара. Дон Родригес, с беспокойством ожидавший этого, разузнал следующее: во-первых, шевалье содержится под стражей в ожидании ответа из Франции; во-вторых, его величество не произнес ни слова относительно доньи Доминики; в-третьих, дон Мигель де Тобар отправился в Мадрид раньше, чем предполагал, и, вероятно, прибудет через несколько дней.

Донье Беатрисе волей-неволей пришлось взяться за дело. Вздохнув по этому поводу, она сказала, что все это очень утомительно и тяжко, но раз на донью Доминику не пало подозрение, нет причин, почему бы им не выехать в субботу.