Домашний очаг Амелии Грей - [44]

Среда, 25 сентября

– Амелия! – воскликнула мама, с улыбкой открывая мне дверь.

– Привет. У тебя найдется лишняя комната?

– Конечно. Я отвела одну комнату специально для тебя. Давай-ка твою сумку.

Я поспешно вошла в дом: погода в то утро была сырая и промозглая. С собой у меня была только маленькая спортивная сумка. Я положила в нее все необходимое для ночевки у мамы: одежду, косметику, планшет, а еще экземпляр журнала «Сельские дома и интерьеры» и мой альбом для вырезок. Я собиралась продолжить свою работу над идеями для дома. Когда водопроводчик сообщил, что должен отключить на время работы воду, я решила сбежать к маме.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила я. Странно было видеть маму в халате в десять часов: обычно она рано вставала и одевалась.

– Немного расслабилась сегодня утром, – пояснила она.

– И правильно. В любом случае не мне судить: я провела почти всю эту неделю в рабочем халате.

– Как подвигается ремонт? – поинтересовалась мама.

– Неплохо. На самом деле это не совсем так. Во-первых, есть подозрение, что у нас завелся жучок; во-вторых, нужно получить разрешение на переделки. Однако мы понемногу продвигаемся вперед. Кухня выглядит совсем неплохо.

– О, чудесно. Я просто умираю от желания увидеть ее.

– Да, мне бы хотелось, чтобы ты к нам заскочила, только чуть позже, когда мы немного приведем дом в порядок. Хорошо?

– Конечно, я же понимаю. Просто дай мне знать, когда будешь готова. Скоро все наладится, дорогая, я не сомневаюсь. Как я слышала, со зданиями, внесенными в список охраняемых государством, всегда возникают осложнения.

– Мы справимся, – сказала я. – Спасибо, что приютила меня. Мне нужно было отдохнуть от дома.

– Ты знаешь, что я всегда тебе рада. Может быть, ты не против того, чтобы мне помочь? Я пеку пироги для благотворительной ярмарки. Ее устраивают сегодня вечером, и мне бы не помешала помощь. Ты тоже можешь туда пойти, познакомиться с местными жителями.

Я вспомнила, как мы с Джеком посетили паб «Три короля».

– Не знаю, – ответила я, усаживаясь на диван. – Пока что Хэзелтон не показался мне дружелюбным.

– О господи! Вероятно, тебе просто встретились не те люди, вот и все.

– Кажется, они не особенно любят лондонцев. Ты с этим не сталкивалась?

– Вовсе нет. – Мама взмахнула рукой, отметая это предположение. – Все будет хорошо, Амелия, вот увидишь.

– Надеюсь. Однако вернемся к пирогам. Что ты собираешься печь?

– Пирог с лесными орехами и морковью, а еще классический бисквитный торт «Виктория».

– Прекрасно. Тогда за работу.

Мы с мамой повязали передники и выложили на стол ингредиенты для двух пирогов. У нее была премилая кухня: деревянная мебель, новенькая плита и фаянсовая посуда в горошек.

– Тебе много пришлось потрудиться, чтобы получилась такая кухня? – поинтересовалась я.

– Нет. Тут так все и было, когда я въехала, – ответила мама. – Мне повезло. Пожалуй, капитальные переделки в доме уже не для меня.

– Вы с папой занимались этим когда-то, не так ли?

– Когда я была беременна тобой, мы покрасили стены в квартире. Твой отец стремился снести стену, но я убедила его подождать с крупными проектами до твоего рождения. Мне становилось дурно при мысли, что в квартире будет полно известковой пыли, когда ты будешь еще совсем маленькой. А потом появилась ты, и мы больше не занимались ремонтом.

– Мне жаль, – сказала я.

– Ты того стоила, – улыбнулась она.

Мы работали бок о бок, и мне на минуту показалось, что так было всегда. Мама раскладывала кухонные принадлежности на столе, а я угнездилась на табурете. Однако так было не всегда. Я наблюдала, как мама отмеряет ингредиенты. И вдруг я вспомнила письмо, которое прислал мне папа через неделю после того, как они с мамой расстались. Эти слова врезались мне в память.

Дорогая Амелия!

Прости, что я должен был уйти и у меня не было возможности попрощаться с тобой как следует. Знай, что я тебя люблю и что это был не мой выбор.

Когда ты родилась, изменилась вся моя жизнь. Я держал тебя на руках, зная, что жизнь никогда уже не будет прежней. И так и было: она стала гораздо лучше. Мы с твоей мамой были тогда так счастливы. Но люди меняются, и мы расстались. Мы оба по-прежнему тебя любим – каждый по-своему.

Я знал, что твоя мама хочет какое-то время поработать. Однако я никогда не пойму, почему она выбрала работу, которая разъединяет нашу семью. Мне хочется, чтобы мы были вместе, но я понял, что бы я ни делал, этого не произойдет. Ведь твоя мама почти все время в самолете. По-моему, это нельзя назвать семьей. Иногда я даже думаю: а не хочет ли она на самом деле познакомиться с кем-нибудь другим? Ведь, судя по всему, нас ей недостаточно.

Я вернусь, как только смогу, чтобы тебя повидать. Надеюсь, ты получаешь удовольствие от кукольного домика.

С любовью,

целую, папа.

– Итак, на чем мы остановились? – сказала мама, откидывая волосы с лица и завязывая их лентой. – Ты не против натереть морковь на терке?

– Конечно, – ответила я, слезая с табурета и открывая холодильник.

Ранним вечером, покончив со стряпней, мы с мамой пешком отправились в Хэзелтон. Она привела меня в сельский зал, где женщины щебетали вокруг столиков с пирогами. Я разволновалась, как будто мне предстояло собеседование, а не знакомство с несколькими местными жителями. Теперь Хэзелтон был моим домом, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Как странно, что я, которая не пасовала перед группой из тридцати тинейджеров, сейчас так оробела!