Домашние Жучки - [62]

В Рипа стреляли.

Не помню, как я опустился на колени. Слава Богу, теплый. Но дыхание такое слабое… такое слабое!

Почувствовав прикосновение, Рип открыл глаза.

— Все в порядке, мальчик, — забормотал я, лихорадочно осматривая его. — Все в порядке, Рип.

Он попытался вильнуть хвостом, но сил не хватило. Еле шевельнул кончиком и снова глаза закрыл.

У меня пересохло во рту.

Рана казалась страшной, но не кровоточила. Я не знал, хорошо это или, наоборот, плохо. Вокруг пасти тоже была засохшая кровь, но совсем немного, и явно не оттого что он зализывал рану на боку. Рип сейчас и голову-то не мог от пола оторвать. Скорее, он кого-то укусил.

Очень надеюсь, что тот орган, до которого дотянулся Рип, был жизненно важным.

Переносить Рипа было очень опасно, но я мог не успеть слетать за ветеринаром. А сам он ни за что не доедет. Некоторые мои друзья больше часа скитались по пустынным пригородным шоссе в поисках моего жилища — и это после того, как я дотошно объяснял им и показывал дорогу по карте.

Одно я знал наверняка. Сидеть и смотреть, как Рип умирает, я не собираюсь.

Я боялся оставить его одного даже на секунду, но нужно было принести одеяло. Распахнув дверь, я остолбенел. Квартира казалась однояйцовым близнецом моего кабинета — до того, как я там прибрал.

Голубая полукруглая софа валялась, разобранная на составные части. Книги, газеты, журналы расшвыряны, лампы перевернуты, проволочная бобина, которую я использовал вместо кофейного столика, опрокинута на бок.

Правда, я только краем глаза отметил разруху. Все это могло подождать. В отличие от Рипа.

Единственное, что меня сейчас беспокоило, это как в таком бардаке найти одеяло. Шкафы, куда я сложил на зиму теплые вещи, пустовали, все их содержимое разметало по комнатам. Схватив, наконец, подвернувшееся под руку покрывало с дивана, я бросился к Рипу.

Ветеринарная клиника округа Крейтон находится в восьми милях от моего дома, напротив школы, дорога туда занимает минут двадцать. Конечно, если не гнать на такой скорости. Но обычно гнать и не удается. Я вожу туда Рипа только на прививки, поэтому каждый раз, как я затаскиваю его в пикап и сворачиваю на эту дорогу, он мгновенно соображает, какой сюрприз ему уготован. И начинает выть.

Наверное, поэтому было так непривычно ехать с Рипом, молчаливо лежавшим на сидении рядом со мной. Я взглянул на него и прибавил газу. Никогда бы не подумал, что мне будет не хватать истерики этого старого дурачины, но сейчас я бы все на свете отдал за его противный вой.

Я домчался до клиники за четырнадцать минут. Сердце мое мчалось быстрее машины.

Клиника закрывалась. Приемный покой был пуст, и девушка в застекленной будке уже заперла квадратное окошко, сквозь которое она разговаривает с посетителями.

— Эй! — заорал я, вваливаясь в двери. Рип и в здоровом состоянии весит немало, а когда висит на руках мешком, то кажется килограмм на десять тяжелее. — Эй, помогите! У меня собаку застрелили!

Я выпалил эти страшные слова и похолодел.

Слава Богу, не пришлось долго объяснять, что случилось. Врач, пятидесятилетняя Дарлин Кармайкл, выбежала мне навстречу вместе с медсестрой. Она взглянула на Рипа и выхватила его из моих рук.

Доктор Дарлин, с темными вьющимися волосами, тронутыми сединой, в строгих очках в роговой оправе — как раз из тех женщин Пиджин-Форка, которые могли бы сделать себе карьеру в вольной борьбе. Ростом она метр восемьдесят, не меньше, а весит, наверное, килограмм сто, и мышцы у неё как у настоящего борца. Она подняла Рипа с такой же легкостью, с какой другая женщина подхватывает ридикюль. И все трое исчезли за белой дверью, ведущей в операционную. Напоследок доктор Дарлин бросила мне успокаивающий взгляд, но лицо её было встревоженным. После дикой спешки мне ничего не оставалось, как сидеть сложа руки и ждать.

Это оказалось самым трудным испытанием. Я оседлал неудобный, но прочный стул и тупо уставился в одну точку — на свои ботинки. Через некоторое время, просто чтобы не думать о том, что происходит за белой дверью, я принялся блуждать взглядом по стенам. На стенах ветеринарной клиники округа Крейтон были развешаны произведения искусства.

Когда я заглядывал сюда прежде, мне никогда не приходилось ждать подолгу. По причине дурного воспитания Рипа. Нас никогда особо не задерживали, выпуская на волю почти в ту же секунду, как я втаскивал моего упиравшегося, рыдающего пса в двери. Поэтому раньше я этих произведений не замечал.

Сегодня, к сожалению, у меня была целая вечность в запасе.

Я пялился на картину слева от меня добрых пять минут, не в силах оторвать взгляд. Такое не каждый день увидишь. И слава Богу. Это было изображение собачьего клеща в полметра высотой, да ещё в разрезе. Полотно достоверно, до мелочей, живописало внутренности клеща, да ещё в ярчайших красках пурпурного, бирюзового и лилового оттенков… Сомневаюсь, чтобы у какой-то там букашки внутренние органы переливались всеми цветами радуги.

Хотя, конечно, в кишки я ей не заглядывал.

Левее гигантского клеща красовалась гигантская модель блохи. Однако, блоха впечатляла меньше, чем клещ. Даже близко ни в какое сравнение не шла. Ее внутреннее содержание было дано в аскетичной черно-белой графике.