Домашние правила - [134]

Но вот он мертв, и я вроде бы должен что-то чувствовать… потому что в противном случае я буду не лучше Джейкоба.

Мама предоставила нас самим себе и нашим телефонам, пока принимала соболезнования от людей, которых даже по именам не знала. Я сидел рядом с Джейкобом, а он смотрел прямо перед собой и не отрывал глаз от гроба. Гроб был черный и стоял на красивых козлах, накрытых красным бархатом.

– Джейкоб, – прошептал я, – как ты думаешь, что будет потом?

– Когда – потом?

– Ну потом. После смерти. По-твоему, ты все равно отправишься на небо, даже если никогда не ходил в церковь? – Я ненадолго задумался. – И как тебе кажется, ты узнаешь людей там, на небесах, или это как перейти в новую школу и начать все заново?

Джейкоб посмотрел на меня:

– После смерти ты разложишься. Каллифориды прилетят на тело через несколько минут после смерти. Мясные мухи откладывают яйца в открытые раны или естественные полости еще до смерти, а их личинки вылупятся через двадцать четыре часа. Так что, хотя личинки не могут жить под землей, они могут быть погребены заживо вместе с трупом и делать свое дело внутри гроба.

У меня отпала челюсть.

– Что? – с вызовом спросил Джейкоб. – Ты думаешь, бальзамировка сохраняется навечно?

Больше я вопросов ему не задавал.

Наконец Джейкоб облачен в новый костюм, я оставляю Оливера устранять побочные эффекты и иду в спальню к маме.

Она не отвечает на мой стук, поэтому я приоткрываю дверь и заглядываю внутрь.

– Входи! – кричит она мне от шкафа.

– Мам… – говорю я и сажусь на ее кровать.

– Джейкоб одет? – Она высовывает голову из-за дверцы.

– Вполне. – Я дергаю торчащую из покрывала нитку.

Сколько лет мы прожили в этом доме, а мама всегда спала на левой стороне кровати. Можно было подумать, что она расширит свои владения и займет всю постель, но нет. Она как будто продолжает ждать, что кто-то заберется с другой стороны.

– Мам… – повторяю я. – Мне нужно поговорить с тобой.

– Конечно, малыш. Выкладывай, – говорит она, а потом: – Черт, где же мои черные туфли?

– Это важно. Это касается Джейкоба.

Мама отходит от шкафа и садится рядом со мной на кровать.

– Ох, Тэо, – вздыхает она. – Я тоже боюсь.

– Да я не о том…

– Мы сделаем это так, как всегда делали то, что касается Джейкоба. Вместе.

Она крепко сжимает мою руку, но мне от этого становится только хуже: я понимаю, что не скажу ей того, что хочу сказать, что мне нужно ей сказать.

– Как я выгляжу? – спрашивает мама, отодвигаясь от меня.

Только сейчас я замечаю, что на ней надето. Не консервативная юбка, синий свитер и нитка жемчуга, выбранные для нее Оливером, а совершенно не соответствующее сезону ярко-желтое летнее платье. Мама улыбается мне и говорит:

– Сегодня Желтая Среда.

Джейкоб

Первая работа, с которой меня выгнали, – это был зоомагазин. Я не стану называть сеть, так как не уверен, можно ли публиковать такие сведения в печати, у меня и без того хватает проблем с законом, на пожизненный срок потянет. Тем не менее я скажу – объективно, – что был у них лучшим работником и, несмотря на это, меня все равно уволили.

Хотя я, когда кто-нибудь покупал щенка корги, вместе с кормом для собаки предоставлял новым владельцам факты. (Корги – родственники такс! Название породы – уэльское и означает «карликовая собака»!)

Хотя я не воровал из кассы, как один из моих коллег.

Хотя я не заложил этого коллегу.

Хотя я не грубил покупателям и не отлынивал, когда наступала моя очередь мыть общий туалет.

Мой босс (Алан, который в свои девятнадцать был чрезвычайно конкурентоспособным кандидатом в лидеры) сказал мне, что покупателей не устраивает мой внешний вид.

Нет, у меня не были размазаны под носом сопли. Я не пускал слюни. И брюки не носил спущенными чуть не до колен, как мой коллега, упомянутый выше. Я всего лишь, дамы и господа присяжные, отказывался носить магазинную форму. Это была синяя рубашка. Я надевал ее по пятницам, но, честно говоря, мало мне было возни с пуговицами, так я еще должен был мириться с тем, что цвета выходят на работу в свои выходные дни?

Вообще-то, никто не жаловался. И опознать во мне сотрудника магазина было легко, даже когда я не надевал форму, так как на груди у меня висела бирка размером с голову новорожденного младенца: «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ ДЖЕЙКОБ! ЧЕМ ВАМ ПОМОЧЬ?»

Настоящая причина моего увольнения такова: несколько недель Алан принимал мои отговорки по поводу того, почему я не являюсь на работу в форме, если мне не выпадает по расписанию смена в пятницу, а потом наконец я сказал ему, что я аутист и у меня есть проблемы с цветами, не говоря уже о пуговицах. И вот, невзирая на тот факт, что щенки искренне любили меня и я продал их больше любого из сотрудников магазина; несмотря на тот факт, что даже в момент моего увольнения одна из продавщиц строчила эсэмэску своему парню, вместо того чтобы звонить клиенту, а другая флиртовала со Стивом из отдела земноводных – несмотря на все это, я стал козлом отпущения из-за своей ограниченной дееспособности.

Да, я разыграю карту Аспергера.

Мне известно только одно: пока я не сказал Алану, что у меня синдром Аспергера, он охотно принимал мои оправдания, а после этого хотел, чтобы я ушел, и все.