Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны - [98]

Именно это последнее предложение заставило австрийского офицера, занимавшегося этим делом, Фридриха Платтнера (главу Министерства образования, культуры и государственного обучения в Министерстве внутренних и культурных дел) просить совета у высоких властей в Берлине. 9 января 1940 года он написал печально известному главе рейхсканцелярии Гансу Генриху Ламмерсу, что «угроза преследования» побудила вдову Стонборо предложить ее собственные рукописи и рукописи сына Национальной библиотеке всего за 50 000 рейхсмарок. В письме говорилось:

Чтобы придать предложению особый вес, семья Стонборо привлекла внимание к тому факту, что во время предстоящих переговоров о том, как разделить оставшиеся в Цюрихе активы стоимостью около одного миллиона швейцарских франков, семья сможет либо перевести, либо запретить переводить эту сумму в пользу немецкого Рейха; в последнее время представитель Рейхсбанка уделил особое внимание этому факту из-за вмешательства в пользу семьи Стонборо со стороны Центрального бюро по защите наследия в Вене.

Стоит также упомянуть вероятность, что семья Стонборо — а доктор Джон Стонборо занимает предположительно влиятельный пост в Министерстве труда в Вашингтоне — способна, возможно, через дипломатические каналы, оказать давление и получить разрешение вывезти симфонию Брамса, ничего не давая взамен[488].

Ламмерс, разумеется, не разрешил экспортировать автограф партитуры последней симфонии Брамса, она осталась в Рейхе, приказал Платтнеру организовать продажу рукописей библиотеке и потребовал миллион швейцарских франков за защиту Гретль от судебного преследования. Именно этот миллион Джи поклялся Паулю отложить в качестве резервного фонда для Гермины и Хелены в том случае, если им потребуется эмигрировать. Те деньги теперь придется искать где-нибудь еще.

64 Холодная война

В Швейцарии Пауль активно занялся делами Даниэля Голдберга, венского врача, который присматривал за Хильдой и детьми в Вене. Они с женой-арийкой бежали в Париж в августе и жили там в убогой гостинице на окраине города. Когда Пауль узнал об этом, он отправил ему большую сумму денег и попросил друзей в Англии и Америке помочь найти врачу работу. Гретль тоже предпринимала немалые усилия, чтобы спасти старых друзей семьи от нацистского антисемитизма, и ей удалось привезти двоих сначала на Кубу, потом в Америку, но к 1940 году она разыграла все карты и стала для немецких властей персоной нон грата. Как она закончила дела с Национальной библиотекой, ее попросили покинуть страну. Из двух ее имений в Гмундене национал-социалисты присвоили большее и вскоре заняли и ее венский особняк. За несколько часов до эмиграции Индра помогал ей закапывать сокровища в саду на Кундмангассе. Она оставила его своим доверенным лицом, пока ее не будет, и отправилась, в печали, в Генуэзский порт. 8 февраля 1940 года она прибыла в Нью-Йорк на борту парохода Washington. Это была ее вторая, вынужденная эмиграция из Австрии. Гретль снова чувствовала апатию и грусть. Людвигу она писала: «Нигде не найти мне покоя, и я не могу никому быть полезна. Дай Бог, я найду полезное занятие»[489].

В итоге в эти бесплодные месяцы она занялась продажей своего имущества. В октябре провела две огромные распродажи мебели, картин и произведений восточного искусства под названием «Имущество покойного Джерома Стонборо» в Parke-Bernet Galleries на 57-й улице. Работы Пикассо, Коро, Гогена, Матисса, шестиметровая коромандельская лакированная пекинская ширма, древняя римская скульптура, афинские вазы, лошади, кувшины и безделушки эпох Тан, Минь, Юань и Сун. Эти богатства явно не из Нью-Йорка, поскольку у Гретль там не было определенного места жительства. В списках пассажиров в феврале 1937 года в качестве адреса проживания Джерома в США называется отель WaldorfAstoria. Через год Гретль указывала другой адрес: Уолл-стрит, 44, — контору биржевого брокера ее сына. В каталоге распродажи говорилось, что Джером собирал эти вещи в Париже. Неизвестно, удалось ли ей договориться о лицензии на экспорт на ее венскую коллекцию. Менеджер Parke-Bernet Galleries оценил картины Стонборо в 59 015–91 615 долларов. Но продажи разочаровали. Самую высокую цену заплатили за лот 71, «Натюрморт» Анри Матисса, он ушел за 10 400 долларов. Всего за 5200 купили суровый портрет La Femme au noeud rose Тулуз-Лотрека; за 4100 ушел «Виолончелист» Гогена и за 3800 — «Собака» Пикассо (1921). Почти все остальное было продано за цену меньшую 2000 долларов, в том числе прекрасный портрет «Женщина с ожерельем» кисти Модильяни — его купили за 400 долларов, а в мае 2007 года парное полотно, «Женщина с зеленым ожерельем», на аукционе Christie’s в Нью-Йорке оценили в 12–16 миллионов долларов. Благодаря распродаже картин удалось выручить в общей сложности 56 705 долларов. Это было не лучшее время для продаж.

Через несколько месяцев Джи задешево продал все рукописи, которые контрабандой перевез через границу в Бухе, в собрание Clarke-Whittall Библиотеки Конгресса в Вашингтоне. Часть денег ушла на оффшорные счета на Бермудских островах, а некоторые — в инвестиционный траст, носящий имена Джона Стонборо и Абрахама Бинштока.