Дом вампира и другие сочинения - [11]

Ссылаясь на предвзятость со стороны обвинения, адвокаты добились пересмотра вердикта. 1 марта 1943 г. Верховный суд отменил приговор из-за допущенных при разбирательстве ошибок, и 5 марта Вирек вышел на свободу. Однако генеральная прокуратура уже приготовила новое обвинение против него, сделав акцент на тайной лоббистской и пропагандистской деятельности в пользу Германии и на умышленном сокрытии ее подлинного характера. Через три недели Вирек снова был арестован и выпущен под залог до суда, начавшегося 21 июня. 31 июля его приговорили к заключению на срок от одного до пяти лет (при возможном максимуме в 12 лет) с отбыванием в тюрьме Атланты для опасных преступников — вроде сидевшего там четвертью века ранее Юджина Дебса, лидера социалистов и друга Вирека. 27 марта 1944 г. Верховный суд отказал в пересмотре дела, но Джорджа Сильвестра ждало еще одно появление на публике.

С 1942 г. министерство юстиции готовило показательный процесс по делу группы одиозных и крикливых, но маловлиятельных противников режима из числа ультранационалистически, пронацистски и антисемитски настроенных публицистов и агитаторов, которых обвинили в «подрывной деятельности». Из 28 подсудимых только двое: Вирек и политический аналитик Лоуренс Деннис — до войны имели заметное положение в обществе. Остальные производили не столько зловещее, сколько трагикомическое впечатление, но преданные гласности факты знакомства и контактов с ними сенаторов и конгрессменов из числа изоляционистов должны были нанести противникам Рузвельта смертельный удар на приближавшихся выборах. Обвинение оказалось уязвимым, поэтому начавшийся 17 апреля 1944 г. процесс развалился за полгода. Разбирательство было прекращено без вынесения вердикта, но достигло главной цели, дискредитировав изоляционистов. Вирека отправили «досиживать».

В мае 1947 г. 62-летний Джордж Сильвестр вышел на свободу, сумев сохранить неплохое здоровье, бодрость духа и чувство юмора. Написав в тюрьме роман и много стихотворений, он надеялся вернуться в литературу. «Ничто человеческое» удалось напечатать в США два года спустя под псевдонимом «Стюарт Бентон»; годом позже роман появился под именем автора в британском издательстве «Duckworth», публиковавшем Вирека до войны. Оба издания прошли незамеченными. Больший успех выпал на долю тюремных мемуаров, выпущенных в мягкой обложке в 1952 и 1956 гг. общим тиражом полмиллиона экземпляров. Интерес вызвали не бегло изложенные судебные злоключения автора, но сцены гомосексуального быта тюрем и издевательств над заключенными, которые автор описал честно и ярко, но без нагнетания ужаса и позы мученика и совсем без «политики».

Вирек не остался без друзей. В тюрьме он переписывался лишь с узким кругом лиц, боясь бросить на кого-либо тень, но, выйдя на свободу, возобновил общение с сыном Питером, Льюисоном, Бенджамином, Герцем, Деннисом, поэтами Бланш Вагстаф и Джоном Уилоком, историками Гарри Барнесом и Чарльзом Тэнзиллом. Среди его знакомых по-прежнему было много людей из праворадикальных и неонацистских кругов, но сам Джордж Сильвестр о своем нацистском прошлом предпочитал не вспоминать и сторонился политической деятельности.

В канун своего 65-летия Вирек сообщил в интервью старому приятелю Гарри Гэббету (позднее издавшему «Превращая людей в скотов»), что остается «поэтом страсти», написал много стихов, которые никто не хочет публиковать, и работает над эротическим романом. Он и после Второй мировой войны, когда американская поэзия, по чьему-то остроумному замечанию, «скатилась в верлибр», продолжал сочинять сонеты и критиковал за непонятность стихи Питера, которого критика считала чуть ли не классицистом. Тюремные стихи, составившие сборник «Смех в аду», так и не вышли отдельной книгой. Только легендарный издатель Сэмюэль Рот в 1953-1955 гг. опубликовал несколько подборок в ежеквартальнике «American Aphrodite». Рот считал себя поборником свободы слова и борцом против ханжества; враги называли его «порнографом» и «пиратом»; власти преследовали и периодически сажали в тюрьму. Рот также пригласил Вирека на страницы своего журнала «Good Times», балансировавшего, по понятиям того времени, на грани порнографии. Джордж Сильвестр писал для него рецензии на новые книги, так или иначе связанные с «вопросами пола» (ныне почти все они благополучно забыты).

Короткий «эротический роман», вышедший в Англии под заглавием «Глория» (Gloria; 1952), а в США — «Обнаженная в зеркале» (The Nude in the Mirror; 1953, 1959), стал последней книгой Вирека. По сюжету и композиции он напоминает книги о Картафилусе и Саломее: американский профессор — «ботаник» знакомится с красавицей, оказавшейся воплощением Богини Любви, и узнает от нее неожиданные истории о великих любовниках прошлого, от царя Соломона до Наполеона, — но выгодно отличается от них динамизмом повествования при отсутствии «воды» и «сахара», присущих манере его соавтора. Проходивший по разряду «массовой литературы» роман остался не замечен критикой, хотя и был переведен на немецкий язык.

С начала пятидесятых Вирека начали преследовать болезни, и он с удивлением обнаружил, что стареет. Надежды на возвращение в литературу не сбылись, издателя на мемуары не нашлось (поэтому работа не продвинулась дальше синопсиса и отдельных набросков), но предназначенную для печати краткую автобиографию он завершил словами: «Будучи погребенным не впервые, я спокойно ожиданию очередного воскресения». Однако 31 декабря 1954 г., на семидесятилетие, Джордж Сильвестр получил большой альбом с поздравлениями от доброй сотни друзей и знакомых (к упомянутым выше добавлю Эзру Паунда и Фрица Крайслера), а в списке «не принявших участие» фигурировали почти исключительно покойники (сейчас альбом находится в моем собрании). В 1956 г. Вирек в последний раз съездил в Европу, где повидался с Папеном, Шахтом и принцем Луи Прусским, внуком кайзера. В том же году Американское поэтическое общество восстановило его в своих рядах, а в 1958 г. «Wisconsin Poetry Magazine» посвятил его стихам — правда, исключительно старым — специальный выпуск. В 1959 г. Вирек переселился к сыну в Маунт Холлиок, штат Массачусетс, где 18 марта 1962 г. скончался от кровоизлияния в мозг в возрасте семидесяти семи лет. Редкие газетные некрологи вспоминали его прежде всего как «пропагандиста».