Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает - [39]

Похвалив, сотрудника, Прохоров устремился в собственный кабинет, надеясь уединиться там до следующего «донесения» подчиненных. Зуб, зараза, все еще болел и как предупредил врач, болеть может еще дня два, что-то там такое серьезное. «Самое время», — мрачно подумал Прохоров, только зубной боли ему не хватало. Но, едва следователь уселся за стол и даже прикрыл глаза, почувствовав некоторое облегчение и непреодолимое желание вздремнуть, после бессонной ночи, как в кабинет радостно влетел Бобров. Выглядел он немного помятым. Глаза мутные, под глазами синяки, вероятно у него тоже ночь была бессонной, только, наверняка, не из-за зубов.

— Иван Степаныч! — поприветствовал Боря.

— Бобров! Ты чего с бодуна? — даже не столько сердито, сколько удивленно, поинтересовался начальник.

— Извините, Иван Степаныч, — нисколько не смутившись, что его уличили в появлении на работе в ненадлежащем виде, выпалил Бобров. — Я Ваше задание выполнял — копал поглубже. Вот и пришлось выпить. Много… — поморщился, явно страдающий похмельем, младший следователь.

— Ну и как? Толк-то есть? Или все ограничилось тем, что ты просто надрался? — ехидно проворчал Прохоров.

— Так, точно! В смысле не ограничилось, не зря выпил, есть толк, — улыбнулся Боря, осторожно присаживаясь на стул. Голова ощутимо болела. Каждое резкое движение напоминало о чрезмерности ночного возлияния.

— Ну, давай, алкоголик, рассказывай.

— Я вчера снова выцепил своего человечка, того, который с информацией. В общем, свел он меня с одним типом, который увлекается всякими старинными вещами. Ну, мы выпили. Потом он предложил в карты перекинуться. Короче, пили, играли. Я ему немножко проиграл. Ну, а с кем игрок предельно откровенен? С другим игроком, который, к тому же ему проиграл. В общем, потихоньку подвел я разговор к теме старины, антиквариата и всякой такой ерунды. Мол, интересуюсь такими вещами и хотел бы, кое-что приобрести. И посоветовали мне специалиста, который, вроде бы, в таком деле может помочь, но одолевают сомнения. А вдруг, просто развод. Описал ему Комаровского. Ну, мужик мне и выложил, в конце концов, что это человек надежный, и он, и впрямь, что хочешь, может достать, и без обмана. И не удержался, показал мне в телефоне фотку, картины. Это, говорит, он мне раздобыл, так, что человек проверенный. Берет много, но зато дело свое знает. Если пообещал, то достанет, что нужно. Можно быть спокойным. Ну, я дурачком прикинулся, а где же говорю, он берет-то именно те вещи, которые ему заказывают? Мой собеседник, а мы уж оба хороши были, совсем разоткровенничался, и сообщил, что картина, которую он показал, раньше, одному коллекционеру из Таганрога принадлежала. И мой знакомец несколько раз пытался с ним договориться, чтобы купить ее, но тот, ни в какую не хотел продавать. Бывают же люди полоумные, Вы даже не представляете, что за мазня, — засмеялся Боря.

Прохоров кашлянул, и отвлекшийся сотрудник вернулся к рассказу.

— Ну, а тут рассказали ему про «кудесника», который как раз умеет решать подобные вопросы, то есть про Комаровского. Он к нему обратился. И через три недели, картина была у него. Ну, я опять с видом восхищенного простака спрашиваю, а как же этот специалист коллекционера-то уломал? Собеседник мой хмыкнул и говорит: «Не знаю и знать не хочу. Картина у меня, а остальное меня не касается. Понял?» Тут я решил рискнуть и говорю: «А если вдруг, коллекционер заявит, что картина его? Он же не хотел ее продавать». Тут мужик прямо даже протрезвел. Уставился на меня злобно и говорит: «А чего ты так переживаешь? Прямо как мент, что, как, почему?» Ну, я его уверил, что просто любопытно. Если решу обратиться сам, заказать чего, не хотелось бы потом никаких неприятностей. Мол, много историй всяких, про то, как разыскивают предметы искусства. Не хочется деньги зря платить, а то потом останешься и без картины и без денег. Он, вроде, успокоился и говорит, что, мол, никто ничего разыскивать не будет. Ну, потом, мы уже про другое разговаривали. И пили… — Боря страдальчески поморщился.

— Молодец, — улыбнулся Прохоров. — Все для дела. Себя не жалеючи, всю ночь с преступником, покупающим краденое, водку пил и беседы беседовал. Герой! Сколько проиграл-то?

— Тысяч двадцать.

Прохоров присвистнул.

— Не уверен, что начальство согласится тебе все вот так возместить, — с сомнением сказал он. — Я, конечно, постараюсь, распишу, что ты ценную информацию добывал…

Боря легкомысленно махнул рукой. Для него, в отличие от коллег, двадцать тысяч сумма была не смертельная. До следующей зарплаты с голоду не умрет. Отец у младшего следователя был очень состоятельным человеком. Что-то связанное со строительством. Когда сын объявил, что хочет служить в полиции, родители не могли поверить. Единственный сынок, который мог учиться в любом отечественном, а при желании и заграничном высшем учебном заведении, а после или продолжить дело отца или идти своим, но тоже очень обеспеченным путем, и вдруг хочет работать за гроши, подставлять голову под пули и ловить преступников. Дело конечно благородное, но ведь единственный сын. В конце концов, родители решили, что это такая юношеская блажь, и через пару лет сама собой пройдет. Но не прошла. Боря выучился в школе милиции. Поработал годик патрульным. Поступил в высшую школу милиции и перешел в прокуратуру, потому, как хотел заниматься расследованием не всяких там краж, мелких махинаций и пьяных потасовок, а именно особо тяжких преступлений.